Сталин против рептилоидов

— Чего тихо, чего тихо? — стал повышать голос швейцар, — говорю ж нельзя! Только для иностранных граждан, интуристов и делегаций, ты кто делегация, или интурист?

— Вот кто я, — Свирид сунул швейцару в нос развёрнутый лист удостоверения, — читать можешь, контра?

Швейцар на мгновенье замолк — читал.

— Ах вот как, ну тогда с милым сердцем, товарищ, — распахнул руки как родному швейцар, — товарищам из ОГПУ всегда рады. Прошу вас товарищ.

— То-то, — сказал Свирид пряча удостоверение, — а то ишь, не пускают ещё, пролетария, моду взяли. Делегация — не делегация. Как при Николашке порядки тут у них.

— Товарищ, всё согласно распоряжениям, вышестоящих органов, — швейцар снял фуражку. — Вот газетку возьмите, утренняя, пять минут до вас привезли. «Трудовая Коммуна». Очень занимательно пишут, и ребус есть на последней странице.

— Не надо нам, — отрезал Свирид.

— Бесплатно, — предлагал швейцар.

— Бесплатно? — Удивился товарищ Тыжных. — Ты погляди на них! Как для интуристов, так и газеты бесплатно, ну давай тогда, раз бесплатно.

Ракель Самуиловна взяла его под руку, и они пошли по лестнице на второй этаж, там был буфет. А в буфете, несмотря на ранний час, уже были люди.

— Трескают прямо спозаранку, буржуи! — сказал товарищ Тыжных, пока Ракель Самуиловна тащила его к свободному столу.

Они уселись. Кроме яичницы с салом и чая-кофе они заказали себе всего невозможного, даже крем «бланманже» для Ракель Самуиловны. Шустрый официант пообещал сделать всё быстро. А Свирид скинул фуражку на стол, развернул свежую прессу, и важно произнеся:

— Ну и что тут написали?

Начал читать, хмурясь и шевеля губами. Ракель Самуиловна взяла его головной убор, и положила его на стул. И тут её внимание привлекло, что-то в газете, она тоже нахмурилась, пытаясь прочесть небольшую заметку.

И заметка эта так её заинтересовала, что она потянула газету к себе, а потом и вырвала её из рук Свирида.

Сидела, читала ошарашенная, пока Свирид нетерпеливо спрашивал:

— Ну, чего там, чего нашли интересного?

Ракель Самуиловна встала, обошла стол, стала рядом с товарищем Тыжных, и положила перед ним газету. Молча ткнула пальцем в заметку:

— Так и что тут? — начал читать, и как только начал, так от его беззаботного тона и следа не осталось.

'Погиб герой. Вчера у подъезда своего дома, в двадцать сорок пять, кровавой рукой империалистического наймита убит славный чекист товарищ Эгунд Ян Карлович. Убит вместе с шофёром товарищем Панько. Чекисты ведут расследование. К ним на помощь брошены лучшие следопыты МУРа. Многое не ясно в это деле, но есть уже и подозреваемые. Один из них это некий гражданин Тыжных.

Сам он из сотрудников ОГПУ. Есть сведения, что гражданин Тыжных долгое время умело притворялся партийцем и фронтовиком. Но давно был завербован бывшей ЭСерокй, а ныне польской шпионкой гражданкой Незабудкой Р. С. Вчера днём один из сотрудников ОГПУ, Арнольд Буханкин, пытался произвести арест польской шпионки у неё на квартире, но попал в засаду. Шпионка и предатель Тыжных оказали бешеное сопротивление, и убили товарища Буханкина и ещё двух сотрудников МУРа. А ещё двух ранили. Чувствуя, что мышеловка захлопывается, шпионка и предатель, пытаясь замести следы, уже вечером устроили нападения на товарища Эгунда.

Товарищи, враг не дремлет! Но мы не сдадимся! Товарищ Эгунд, Буханкин и Панько — герои, которые навсегда будут в нашем сердце.

Да здравствует мировая революция!'.

Прочитав статейку, Свирид беззаботно улыбался, и сказал:

— Да ну, плетёт кума, чего не знает сама. Откуда его, писаку этого, взяли? Погнать бы его из газеты, да что б в шею, да с тумаками. Газетку с собой возьму, потом с товарищами посмеёмся на работе.

Он поднял глаза на Ракель Самуиловну, и улыбка его покинула, он помрачнел:

— Вы чего, товарищ Катя?

Ракель Самуиловна положила руку на его волосы, нежно гладила их, а по щекам её катились крупные слёзы. А она не всхлипывала, ничего не говорила, просто стояла, грустно улыбаясь, гладила его по волосам и плакала.

— Да чего вы, сядьте, люди на нас смотрят. — пробубнил Свирид.

А она не отходила. Так и стояла рядом, пока товарищ Тыжных не встал и не усадил её на стул:

— Да ну хватит уже вам, как малая девица. Чего реветь-то?

— Свирид, вчера уже убили одного мальчика, из-за меня. — наконец заговорила Ракель Самуиловна, — я терпела, хотя всё время хотелось плакать.

— Какого ещё мальчика? — тихо злился Тыжных. — Арнольда? Так его не убили, а он погиб, погиб на боевом посту, как положено бойцу КРО. И не из-за Вас он погиб, а погиб он, выполняя приказ.

— Если бы я не убила ту ящерицу… — начала она.

— Если бы Вы не убили того жабрея, он съел бы другую женщину, а может и не одну ещё. Я там, между прочим, кучу волос женских в подполе нашёл, а мы в Советском государстве, как говорит товарищ Артузов, своих женщин должны беречь, потому как они наши матери, сёстры и боевые подруги. И ни каким жабреям не должны давать вас жрать. Вот так вот.

Она хотела еще что-то сказать, но он продолжил:

— И хорошо, что Вы того жабрея в расход пустили. И я горжусь, что именно меня назначили Вам в охрану. Вот так вот.