Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Чтобы платком из хижин вызывать,

И станет глад сей бедный край терзать;

И зарево окрасит волны рек:

В тот день явится мощный человек,

И ты его узнаешь – и поймешь,

Зачем в руке его булатный нож;

И горе для тебя! – твой плач, твой стон

Ему тогда покажется смешон;

И будет все ужасно, мрачно в нем,

Как плащ его с возвышенным челом.

Ненайденный документ (прелюдия к эпилогу)

Товарищу Сталину И.В. от Берия Лаврентия Павловича, 1899 года рождения, грузина, заместителя председателя Правительства СССР

Чистосердечное признание/

Считаю своим долгом чистосердечно признаться Вам в том, что с 20 июня 1941 года и по вчерашний день включительно мною незаконно и без ведома партии и правительства было организовано прослушивание помещений Вашей дачи в Кунцево.

Эта преступная деятельность была организована мной лишь с одной целью: сохранить для истории Советского государства и мирового коммунистического движения слова и мысли великого вождя Советского народа и всего прогрессивного человечества, выдающегося продолжателя дела Ленина, неколебимого борца за победу коммунизма во всем мире, гениального полководца товарища Сталина.

В осуществлении моей вредительской работы в качестве специалиста по звукозаписывающему оборудованию мне помогал мой сын, Серго Лаврентьевич Берия, 1924 года рождения, на момент совершения преступления – техник-лейтенант, сотрудник Центральной радиотехнической лаборатории НКВД СССР, слушатель Ленинградской военной академии связи им. С.М. Буденного.

От признания Вам в незаконном прослушивании помещений Вашей дачи меня удерживал не только страх справедливого возмездия советского народа, но и желание передать в коммунистическое будущее как можно больше Ваших слов и мыслей, необходимых не только нам, живущим в Ваше время, но и нашим потомкам. Все это заставляло меня постоянно откладывать свое признание, что послужило питательной средой для другого преступления, более низкого, чем подлое предательство Вашего доверия с моей стороны: вчера из сейфа моей квартиры, где я с нарушением инструкций по работе с секретной документацией незаконно хранил различные служебные материалы, был украден один из двух экземпляров стенограммы (экземпляр №2, экземпляр №1 хранился в сейфе моего рабочего кабинета). Проведенные поиски на сегодняшний день не дали нужного результата, поэтому есть основание полагать, что указанный текст может оказаться у наших врагов и недоброжелателей. Главным подозреваемым в похищении стенограммы считаю генерал-полковника Лаврова Александра Михайловича. По известным Вам причинам, проводить работу по указанному лицу органы могут лишь при получении Особого указания.

Также сообщаю, что все пять технических сотрудников, осуществлявших стенографирование, отправлены сего дня в отдаленные воинские части, соответствующие поручения моим подчиненным, приставленным к этим частям, отданы. Магнитофонные записи прослушивания уничтожены. Сохранившийся экземпляр стенограммы на 2 936 машинописных листах прилагается.

Глубоко раскаиваясь в своих действиях, прошу наказать меня по всей строгости советского закона. При этом прошу Вас не применять суровых мер социальной защиты к моему сыну, поскольку он был мной подло обманут и думал, что его действия законны и связаны с выполнением Вашего поручения.

Л. Берия

Камера первая

Этот звонок заставил бы встать с кровати даже умирающего, а здорового – как минимум с нее выпрыгнуть, может даже, взлететь.

Одновременно со звонком вспыхнул яркий свет, осветивший небольшую комнату, похожую одновременно на прихожую, кухню, спальню и санузел: в помещении наличествовали вешалка, подвесной железный шкаф, две составленные рядом кровати, пара стульев, электроплитка, раковина, душ, унитаз. Обстановку можно было бы назвать более чем скромной, если бы в углу не стояло чудо техники – холодильник ХТЗ, недоступная мечта любой советской хозяйки.

Была в комнате и хозяйка, о чем свидетельствовали длинные пряди волос, высовывающиеся из-под одеяла. Был и хозяин: неспешно встающий с кровати рябой мужик неопределенного возраста с длинной, плохо расчесанной бородой: когда-то, скорее всего, огненно рыжей, но сейчас по странному многоцветной.

Мужик явно никуда не торопился, его умиротворенное и даже довольное лицо свидетельствовало: его не раздражали ни режущий глаза свет, ни бьющая по ушам трель звонка.