Сталин. Рефлексия (10 ночей 1941 года)

Вот, Рычагов, например, тридцатилетний командующий ВВС РККА, полностью обязанный Сталину беспримерным возвышением (четыре года дистанции от курсанта до замнаркома), посмел сказать ему – публично! – "вы заставляете нас летать на гробах". Что ж, он всего лишь прекратил совещание, дважды сказав Рычагову "Вы не должны были так сказать", его бешенства (бешенства – не недовольства) никто не заметил (наблюдательные могли бы понять по неправильно употребленному "сказать", но это – наблюдательные…). И позволил вчерашнему лейтенанту походить еще пару месяцев в генеральских петлицах: с должности, конечно, снял, но из армии не выгнал – просто направил в академию Генштаба.

Сталин вспомнил о скороспелом генерале и подумал: «Пора. Погулял, щенок…» Он не стал делать какие-то пометки в блокноте – подобные решения вождь не забывал. Сегодня же напомнит о выскочке Лаврентию и даст (по его настоятельной просьбе, конечно) санкцию. А по какой категории²⁰. придется отвечать вчерашнему военлету – так это не вопрос сегодняшнего дня. Не до него сейчас.

Библиотека Сталина. Тухачевский, Пилсудский, Шапошников.Финская война.

«А до чего сейчас?» – Сталин окинул взглядом библиотеку и подумал: «Двадцать тысяч книг, все просмотрены, многие прочитаны, есть даже проштудированные, а толку? А был бы толк, если оживить их авторов? Клаузевица, например?».

Но взгляд председателя Совнаркома почему-то был обращен не на полки с томами классиков военного дела, а на отдельно стоящие книжки Троцкого, Бухарина, Радека, Каменева, Зиновьева… Для кого-то – "запрещенная литература", а для него – обычные "единицы постоянного и временного хранения".

Он стал вспоминать, как создавалось это книгохранилище (точнее, хранилища: книги были распределены по всем помещениям, где он мог находиться – от кремлевской квартиры до южных дач). Стоял май 25-го, он еще не был вождем и учителем, даже первым лицом государства не был. Тот же Каменев, председательствующий на всем, где можно было председательствовать, предварял его выступления одними и теми же словами: "А сейчас о работе канцелярии Политбюро нам расскажет товарищ Сталин". Крыса канцелярская – вот кем он был. Именно с той поры стал называть себя (в узком кругу, конечно, наедине с самим собой да при жене и детях) "секретаришкой". "Чтобы вылезти из дерьма необходимо знать, что в дерьме находишься. Чтобы перестать быть дерьмом, нужно знать, что им являешься," – вспомнил он свои умозаключения тех лет. Посему и унижал сам себя куда хлеще, чем делали его "соратнички" – злее буду. И параллельно создавал "подъемные механизмы", они же – механизмы личной власти. И себя, "великого", заодно создавал:

«Вроде, получилось.» Вчерашняя канцелярия политбюро превратилась в ЦК (слово "аппарат" мало кто употреблял, вызвали в ЦК – понятно, что не на пленум), должность генерального (или просто первого – как сейчас) секретаря – в главную должность страны, а сам он – в вождя, учителя, "Ленина сегодня", друга всех и вся, великого, гениального и т.д., и т.п.

«Придурки, – помянул он ушедших в небытие соратничков. – Не ленинская гвардия – тыловой обоз. А ведь предупреждал их Владимир Ильич: мол, как помру, вождя у вас не будет, неоткуда ему взяться. Сами посмотрите на моих ближайших сподвижников: Сталин – груб, Троцкий – не вполне марксист, Зиновьев с Каменевым – предавали раньше, предадут и потом, Бухарин не понимает диалектики, Пятаков – политики, про Молотова же вообще сказать нечего. Так что не выдумывайте нового вождя – живите по партийному уставу. Где нет вождей, а есть коллективное руководство. Вот и руководите коллективно: вместе вы – туда-сюда, а по отдельности – говно разной консистенции. Да, кстати: не забудьте Сталина с поста генсека снять, иначе он всех вас сожрет – не поперхнется…. С помощью своего "говеного аппарата"…. Впрочем, про аппарат он в другой бумаге сказал²¹. Но и здесь все вполне подробно объяснил, однако – не поняли. Потому что не хотели понимать. Потому что не хотели считать себя говном. Потому и не хотели, что им были....