Сталин в Царицыне

С приказом относительно товарища Ворошилова вышла вот какая история. Узнав о том, что штаб округа считает Ворошилова изменником, Сталин возмутился и потребовал от Снесарева прекратить клевету и подтвердить правильность действий Ворошилова, начавшего работу по восстановлению моста через Дон. Снесарев с Носовичем попытались сопротивляться. Носович начал доказывать товарищу Сталину целесообразность скорейшего прихода Ворошилова в Царицын пешим порядком. Товарищ Сталин выслушал «доводы» Носовича и выдвинул свои доводы, которые не оставляли камня на камне от того бреда, который нес Носович. Снесарев с Носовичем растерялись. Не зная Сталина, они не ожидали от него столь глубоких познаний в военном деле. Среди военспецов было принято считать невеждами всех, кто не заканчивал Николаевской академии.[91] «Если вы будете продолжать настаивать на своем, после того, что я сказал, то я поставлю вопрос о контрреволюционной деятельности вашего штаба, – сказал товарищ Сталин. – Можно подумать, что вы намерены передать все имущество ворошиловской группы Краснову, а саму группу поставить в такие условия, при которых она будет уничтожена». На это возразить было нечего. Возражать, означало признать себя контрреволюционером. Снесарев тут же написал требуемый приказ. Если бы на месте товарища Сталина был бы менее решительный или менее знающий человек, то начались бы запросы распоряжений из Центра, каждая сторона доказывала бы своею правоту Военсовету республики (которым, напомню, руководил Троцкий) и дело затянулось бы надолго. Одним из главных методов штабного саботажа было затягивание всех дел при помощи бюрократических проволочек, разного рода согласований и пр. Сталин сразу же начал пресекать это дело. Он требовал от штаба быстрого решения всех вопросов и штабу волей-неволей приходилось подчиняться. До роспуска штаба еще оставалось много времени, но, благодаря усилиям товарища Сталина, дело пошло на лад и подготовка к обороне сильно улучшилась.

Снесаревский штаб совершенно не занимался агитацией в массах. Во время выступлений перед бойцами Снесарев и его подчиненные предпочитали говорить только о трудностях – превосходстве противника, нехватке всего необходимого и пр. Такие разговоры угнетали настроение людей, вместо того, чтобы поднять его. Товарища Скляра, как заведующего агитационным отделом, в штабе загружали различными посторонними делами с таким расчетом, чтобы на агитработу у него оставалось бы как можно меньше времени. Начальник административного управления Серебренников (бывший ген. – майор) подбирал дела с учетом характера товарища Скляра. Это были важные, неотложные дела. «На вас вся надежда, такой-то не справляется», говорил Серебренников Скляру. Будучи сознательным большевиком, Скляр не мог отказаться. Он отвлекался на посторонние дела, агитационная работа от этого страдала. Товарищ Сталин решительно положил этому конец. По его настоянию Скляру в отдел дали двух сотрудников из местных большевиков и агитационный отдел стал заниматься только своей непосредственной задачей – агитработой. Серебренников, человек глупый и вздорный, кичившийся тем, что окончил Николаевскую академию по 1-му разряду,[92] попытался было снова загружать Скляра посторонними делами, но Скляр попросту послал его к такой-то матери при свидетелях – секретаре комиссариата Эратове и бухгалтере Лукашове. На том дело и закончилось. Предполагаю, что Серебренников мог жаловаться на Скляра Снесареву или Носовичу (это было в его характере), но никакого продолжения эта история не имела.

Усиление агитработы тотчас же дало плоды. Укрепилась дисциплина в отрядах, сошло на нет дезертирство, красные бойцы начали действовать более активно, о том, чтобы какой-то отряд целиком перешел на сторону врага уже не могло быть и речи. По тем людям, с которыми мне приходилось иметь дело, я мог судить о том, что в Царицыне все начало меняться к лучшему. Но то было лишь начало.

С появлением в Царицыне товарища Сталина работа контрреволюционеров в штабе округа сильно осложнилась. Им пришлось значительно ограничить свою деятельность. Находясь под бдительным присмотром они уже не могли вредить так широко и спокойно, как раньше. Контрреволюционная гидра в Царицыне лишилась нескольких голов. Пока еще не всех, но за этим дело не стало. Снесаревский штаб работал (то есть – вредил) умело и скрытно, Снесарева поддерживал Троцкий, с революционными кадрами в Царицыне дело обстояло из рук вон плохо, а вот контры было с избытком, но, тем не менее, товарищ Сталин в очередной раз вышел из борьбы с контрреволюцией победителем. Горжусь тем, что и сам я участвовал в этой борьбе.