Сталин в Царицыне

Ковалевского расстреляли вскоре после бегства Носовича в середине ноября 1918 года. До тех пор он при покровительстве Сытина оставался начальником оперативно – разведывательного отдела штаба Южного фронта, несмотря на то, что товарищ Ворошилов.[146] Ковалевский так же, как и Носович, готовился уйти к белым, но, благодаря бдительности товарищей из штаба, которые после бегства Носовича были настороже, сбежать ему не удалось. Ковалевский был арестован в тот момент, когда садился в автомобиль в Козлове[147] (там в то время находился штаб) для того, чтобы отправиться на рекогносцировку. При себе он имел секретные документы, которые нельзя было выносить из штаба и которые совершенно не были нужны при рекогносцировке. Наличие документов послужило подтверждением намерения бежать к белым. По приказу Вацетиса Ковалевский был расстрелян в Козлове. Вместе с ним расстреляли и его любовницу Востокову, о которой я уже упоминал. Эта баба оказалась настолько дерзкой, что напала на товарищей, которые вели арестованного Ковалевского по коридору, желая освободить своего любовника. Успела дважды выстрелить, пока ее не скрутили, ранила (легко) одного из товарищей в руку и кричала: «ненавижу вас, сволочей, чтоб все вы сдохли!». При обыске в ящике стола у Востоковой нашли копии стенограмм. По существовавшим в штабе правилам, все стенограммы после расшифровки должны были сдаваться вместе с расшифрованным текстом. Востокова так и делала, но предварительно снимала с особо важных стенограмм копии, которые предназначались врагу. Ковалевский после ареста совершенно пал духом, умолял сохранить ему жизнь, убеждал в том, что он может оказаться полезным (как?). Востокова же вела себя вызывающе, пела «Боже, царя храни», бранилась площадными словами. Товарищи из штаба после удивлялись – откуда что взялось? Была такая тихоня, а тут словно бес в нее вселился.

Чебышев надеялся «пересидеть» опасные времена в Москве, но это ему не удалось. Он был арестован в Москве приблизительно в одно время с произведенным мною арестом Сытина. Вместе с Чебышевым арестовали Лахматова, Серебренникова и еще несколько человек. В том числе и бывшего начальника хозуправления Рождественского, который в июле 1918 года уехал в Москву якобы по болезни. Умно повел себя только Серебренников. За помощь следствию и с учетом того, что за время пребывания в должности начальника адм. управления штаба округа он не успел причинить существенного вреда, Серебренников был освобожден и впоследствии преподавал в Военной Академии.

Не все арестованные заговорщики дождались расстрела. Начальник разведывательного отдела мобилизационного управления (правая рука Ковалевского) Штольцер повесился в тюремной камере вскоре после ареста. Я сомневаюсь в том, что он сделал это добровольно. Скорее всего, он был убит по чьему-то приказу. Штольцер был одним из главных участников заговора. Он не только активно занимался сбором сведений для белых, но и с помощью порученца Носовича Тарасенкова обеспечивал связь штабной контры с московским белогвардейским центром. Штольцер знал все московское подполье и, видимо, кто-то озаботился тем, чтобы он ни с кем не смог бы поделиться своими знаниями.