Сталин VS Троцкий

Военный моряк Федор Федорович Раскольников, сыгравший большую роль и в революции, и в Гражданской войне, в мирное время стал дипломатом.

«Вскоре после моего возвращения из Афганистана, зимой 1923–1924 годов, — писал Раскольников, — когда я жил в наркоминдельском особняке, я как-то вечером вернулся домой.

— Вам звонил товарищ Сталин. Он просил вас приехать в Кремль, — передал мне служитель.

Я тотчас же вытребовал из автобазы Наркоминдела дежурную машину, сел на промерзшее клеенчатое сиденье и поехал в Кремль. Сталин жил, как Робеспьер, с пуританской простотой и нетребовательностью в маленьком двухэтажном выбеленном домике, прислонившемся к крепостной стене, около Троицких ворот.

Квартира Сталина была на втором этаже. В небольшой столовой сидели Сталин и Буденный. Сталин взял со стола бутылку кавказского хереса и налил мне полный стакан.

— Спасибо, Иосиф Виссарионович. Я водки не пью, а вино пью, — поблагодарил я гостеприимного хозяина.

— Я тоже не пью водки, — ответил он и начал подробно расспрашивать меня об Афганистане, который, как все страны Востока, его очень интересовал.

Когда я рассказал ему о смерти в Кабуле турецкого политического деятеля Бедри-бея, который, по слухам, был отравлен, то Сталин лукаво подмигнул Буденному, который молча пил херес, и сказал:

— Видите, как там кончаются дискуссии.

Буденный взглянул осоловелыми глазами и кивнул головой. В то время была в разгаре дискуссия с троцкизмом. Я спросил мнение Иосифа Виссарионовича о перспективах дискуссии.

— Все перемелется — мука будет. Вот именно мука, — сказал Сталин и, сморщив нос, беззвучно расхохотался, обнажив крупные, здоровые, сильные зубы хищного зверя».

Иосиф Виссарионович заключил союз с Зиновьевым и Каменевым, чтобы убрать Троцкого, а потом вступил в союз с Бухариным и Рыковым, чтобы избавиться от Зиновьева и от Каменева. И одного за другим оттеснил от власти ленинских ставленников.

Григорию Евсеевичу не хватало качеств политического бойца. Зиновьев был человеком напыщенным, но недалеким и — главное — бесхарактерным. В минуты опасности начинал паниковать. По словам людей, знавших его, от Зиновьева исходило ощущение дряблости и скрытой неуверенности…

Зиновьев настоял на том, чтобы очередной съезд партии прошел не в Москве, а в Ленинграде. Это означало бы, что если столица и не переносится в Ленинград, то как минимум оба города обретают равный статус. И, соответственно, хозяин Ленинграда получает в стране дополнительный вес. Но Григорий Евсеевич недолго наслаждался своим положением. Как только с его же помощью Сталин расставил на ключевых постах своих людей, он — через несколько месяцев после смерти Ленина — обвинил Зиновьева в крупных ошибках и отменил решение провести съезд в Ленинграде.

Полтора года по указанию Сталина партийный аппарат сокрушал авторитет ближайшего ленинского соратника. Сопротивлялся только Ленинград. Тогда Сталин весной 1926 года лишил Зиновьева власти над Ленинградом и в нарушение устава партии распустил ленинградские партийные органы, состоявшие из зиновьевских чиновников. Григорий Евсеевич верил в то, что Ленинград предан ему лично, и часто повторял:

— Нашу крепость не взять.

Он сильно ошибался. Сталин отправил в Ленинград большую группу членов ЦК и Центральной контрольной комиссии. Они методично очищали райкомы партии и комсомола от зиновьевцев. Собрания проходили бурно, иногда дело доходило до мордобоя. В официальной истории партии борьба с ленинградской партийной организацией изображалась как избавление от зиновьевских чиновников. В реальности питерские рабочие тоже поддержали своих лидеров. Дольше других не сдавался знаменитый Путиловский завод. Но противостоять партийной машине было невозможно.

Лишился своих постов и соратник Зиновьева Лев Борисович Каменев. Каменев — в отличие от Зиновьева — был человеком без политических амбиций и надежным работником, за что его и ценил Ленин. Но Лев Борисович попал под влияние Зиновьева, поэтому Сталин и с ним расправился.

Свалив Зиновьева и Каменева, Сталин боялся их объединения с Троцким. Для огромной страны эти трое все еще оставались вождями революции и соратниками Ленина. Поэтому Сталин то одним, то другим намекал на возможность сотрудничества. Сначала завел туманный разговор с самим Троцким, а через некоторое время зазвал к себе еще и его союзника Леонида Петровича Серебрякова.

В Гражданскую войну Сталин и Серебряков входили в Реввоенсовет Южного фронта. В 1920–1921 годах Серебряков был секретарем ЦК и членом оргбюро, но их пути со Сталиным быстро разошлись — слишком разными они были людьми. А тут вождь вспомнил старого знакомого и завел с ним разговор о сотрудничестве и возвращении сторонников Троцкого на видные посты. Серебряков работал в 1926 году в Наркомате путей сообщения. Леонид Петрович принял сталинскую игру за чистую монету и 27 марта удивленно писал генсеку:

«Тов. Сталин!