Читаем Сталин злой гений полностью

В деревнях же Центральной Европейской части СССР по окончанию процесса раскулачивания остались в основном не самые лучшие представители крестьянства, а неумелые, ленивые, безответственные и безынициативные крестьяне, которых только и можно было заставить трудиться в коллективных хозяйствах под жёстким административным контролем.

С окончанием коллективизации в государстве установилась единая система социалистических общественных отношений. Хотя надо сказать, что из-за приоритетов в вопросах связанных с индустриализации она была деформирована прессингом административно-командным способом руководства. И всё-таки в глазах большинства населения включая и тружеников сельского хозяйства, она значилась как основа нового социального и культурного миропорядка и что самое главное без форм эксплуатации и социального неравенства.

Отношение правительства с крестьянством были репрессивными по необходимости и поэтому репрессии по отношению к своим гражданам, при массовом её проявлениях для мнения обывателей обработанной средствами массовой информацией, имели оправдания. 

С высоты современности можно сделать определённый вывод о том, что коллективизация 30-40 годов не подняла сельское хозяйство выше, чем были показатели 20-х годов. Она тем более не вела к зажиточной жизни и всё потому, что из деревни изымались огромные материальные и людские ресурсы, как на нужды индустриализации, так и в дальнейшем на нужды Великой Отечественной Войны. Но, не смотря на общие и строгие ограничения народного потребления, даже в самые трудные годы в государстве поддерживался порядок, при котором пользование медицинскими учреждениями и учебными заведениями не зависело от доходов и гораздо меньше зависело от социально-профессионального положения граждан как это происходит сейчас.

Кроме действенного, на сколько это было возможно на тот период, медицинского обслуживания к концу 30-х годов практически всё подрастающее поколение ходило в школу. В деревне это происходило благодаря жёсткому регулированию сельской жизни во всех её аспектах, при котором исчезла обычная практика тяжёлого детского труда в единоличных хозяйствах. Чтобы быть объективным в освещении вопросов образования необходимо отметить, что хотя школа и охватывала фактически всех подростков, но только это было пока ещё начальное образование. 90 % населения в 1939 году и даже 64% в 1959 году имели образование не выше начального. При всём при этом, например, в 5 – 10 классах в 1940 году училось 13 миллионов подростков, а в техникумах и институтах 1,8 млн. По-видимому, такое положение с обучением в определённой степени удовлетворяло государство.

В СССР полным ходом шла грандиознейшая по своим масштабам культурная революция, хотя социальные улучшения касались лишь здравоохранения, образования и активного распространения городского быта. Конечно, всё это было не так однозначно хорошо. В общественной жизни любой страны просто не бывает постоянного подъёма, поэтому критиканы СССР могут накопать достаточно негативного в данном секторе жизни государства. Культурная революция продолжила социальную, в которой была уничтожена почти средневековая (без преувеличения) сословная система, которая разделяла граждан страны на чётко выраженные два социальных слоя «верхи» и «народ», а между ними была глубочайшая пропасть потому, что не было экономической прослойки – среднего класса.

В связи с тем, что все средства тратились на индустриализацию материальное положение народных масс было довольно тяжёлое. Это закономерно потому, что из потребления была изъята большая доля национального дохода и направлена, как запланировано, в накопление, что было обязательным фактором стратегии развития, который действовал с конца 20-х начала 30 годов. В связи с этим возникла инфляция, которая подорвала устойчивость рубля ранее укреплённого НЭПом. Она произвела разрыв между денежной массой и её товарным обеспечением. Зарплата от этого у рабочих была маленькая, а цены на товары народного потребления возросли. У колхозников зарплата была вообще номинальной. Если рабочие получали в пересчёте на современные денежные отношения примерно 1500 – 1800 т.е. по тому времени примерно 30 – 40 рублей в месяц, то в деревне самое большое 600, а в основном 300, т.е. 10 рублей в месяц.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 мифов о 1941 годе
10 мифов о 1941 годе

Трагедия 1941 года стала главным козырем «либеральных» ревизионистов, профессиональных обличителей и осквернителей советского прошлого, которые ради достижения своих целей не брезгуют ничем — ни подтасовками, ни передергиванием фактов, ни прямой ложью: в их «сенсационных» сочинениях события сознательно искажаются, потери завышаются многократно, слухи и сплетни выдаются за истину в последней инстанции, антисоветские мифы плодятся, как навозные мухи в выгребной яме…Эта книга — лучшее противоядие от «либеральной» лжи. Ведущий отечественный историк, автор бестселлеров «Берия — лучший менеджер XX века» и «Зачем убили Сталина?», не только опровергает самые злобные и бесстыжие антисоветские мифы, не только выводит на чистую воду кликуш и клеветников, но и предлагает собственную убедительную версию причин и обстоятельств трагедии 1941 года.

Сергей Кремлёв

Публицистика / История / Образование и наука
Ислам и Запад
Ислам и Запад

Книга Ислам и Запад известного британского ученого-востоковеда Б. Луиса, который удостоился в кругу коллег почетного титула «дуайена ближневосточных исследований», представляет собой собрание 11 научных очерков, посвященных отношениям между двумя цивилизациями: мусульманской и определяемой в зависимости от эпохи как христианская, европейская или западная. Очерки сгруппированы по трем основным темам. Первая посвящена историческому и современному взаимодействию между Европой и ее южными и восточными соседями, в частности такой актуальной сегодня проблеме, как появление в странах Запада обширных мусульманских меньшинств. Вторая тема — сложный и противоречивый процесс постижения друг друга, никогда не прекращавшийся между двумя культурами. Здесь ставится важный вопрос о задачах, границах и правилах постижения «чужой» истории. Третья тема заключает в себе четыре проблемы: исламское религиозное возрождение; место шиизма в истории ислама, который особенно привлек к себе внимание после революции в Иране; восприятие и развитие мусульманскими народами западной идеи патриотизма; возможности сосуществования и диалога религий.Книга заинтересует не только исследователей-востоковедов, но также преподавателей и студентов гуманитарных дисциплин и всех, кто интересуется проблематикой взаимодействия ближневосточной и западной цивилизаций.

Бернард Луис , Бернард Льюис

Публицистика / Ислам / Религия / Эзотерика / Документальное
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота
Кафедра и трон. Переписка императора Александра I и профессора Г. Ф. Паррота

Профессор физики Дерптского университета Георг Фридрих Паррот (1767–1852) вошел в историю не только как ученый, но и как собеседник и друг императора Александра I. Их переписка – редкий пример доверительной дружбы между самодержавным правителем и его подданным, искренне заинтересованным в прогрессивных изменениях в стране. Александр I в ответ на безграничную преданность доверял Парроту важные государственные тайны – например, делился своим намерением даровать России конституцию или обсуждал участь обвиненного в измене Сперанского. Книга историка А. Андреева впервые вводит в научный оборот сохранившиеся тексты свыше 200 писем, переведенных на русский язык, с подробными комментариями и аннотированными указателями. Публикация писем предваряется большим историческим исследованием, посвященным отношениям Александра I и Паррота, а также полной загадок судьбе их переписки, которая позволяет по-новому взглянуть на историю России начала XIX века. Андрей Андреев – доктор исторических наук, профессор кафедры истории России XIX века – начала XX века исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

Андрей Юрьевич Андреев

Публицистика / Зарубежная образовательная литература / Образование и наука