Сталинградские были

…В ремесленное училище Борис Иванов поступил тринадцати лет. Одновременно с ним прибыло много ребят о Поволжья. В новом обмундировании все они казались ему одинаково хорошими. Но больше других заинтересовал Бориса плотный чернявый паренек, важно прогуливавшийся по двору. Борис долго следил за ним, не решаясь подойти: «Скажет еще — подлизываюсь».

Чернявый хотя и замечал любопытные взгляды Бориса, но тоже выдерживал характер. Наконец все же крикнул:

— Чего смотришь? Иди сюда!

— Захочешь — сам подойдешь, — бросил в ответ Борис, вскинув голову.

— Гонора, видать, у тебя много, а вот силенки что-то незаметно, — усмехнулся чернявый.

— Давай померяемся, — подскочил к нему Борис. — Давай!..

— Времени терять не хочется, — небрежно ответил чернявый и добавил — Тебя небось тронь, а ты к директору…

— Я не такой ябеда, как у твоего отца дети!

— Ну? — удивился чернявый. — Звать-то как?

— Борис. А тебя?

— А меня Вася, фамилия Чекмарев. Дружить будем?

— Давай!

Они стали неразлучными друзьями: жили в одной комнате общежития, в столовой садились рядом, уроки учили по одной книжке. И на завод после окончания училища пришли тоже вместе.

Старый мастер встретил их приветливо и, обращаясь к бригадиру, наставительно сказал:

— Работу этим ребятам дай потруднее. Пусть сразу почувствуют красоту токарного дела.

Бригадир поручил им обточку составного валика магнето. Борис и Вася волновались, заправляя заготовки в шпиндель станка, но делали все правильно, с расчетом. Мастер следил за их движениями и одобрительно кивал головой.

Первые месяцы друзья знали только одну дорогу — от общежития до завода, от завода до общежития — и думали тоже только об одном — о работе. Потом нашлось время и для прогулок.

Они полюбили Сталинград, его широкие, прямые проспекты, залитые гладким асфальтом, обширные площади с памятниками, зелеными газонами и журчащими фонтанами, красивые новые здания, великолепные дворцы культуры, заводы.

Однажды в выходной день друзья направились к реке. Утро выдалось яркое, солнечное. По Волге вереницами плыли баржи, пароходы, речные трамваи, проносились глиссеры, моторные лодки. Гремела музыка, лились песни, раздавался веселый смех.

И вдруг все стихло. Из уст в уста передавалось тревожное слово — война.

Это было в воскресенье 22 июня 1941 года.

А в воскресенье 23 августа 1942 года на город налетели фашистские бомбардировщики.

Борис видел, как падали вниз тяжелые фугасные бомбы, как рабочие выбегали из цехов, брали винтовки, гранаты, надевали стальные каски и строились во взводы, роты, батальоны.

Стало известно, что вражеские танки и автоматчики прорываются к заводу.

— Вася, пошли, а то прихватят! — крикнул Борис, вбегая в цех со двора. — Пошли!..

— Пока задание не кончу, не пойду и тебе не советую. Видишь, как люди работают.

Борис обвел глазами цех и, не сказав больше ни слова, встал на свое место. Он не отходил от станка до тех пор, пока не был закончен ремонт последнего танка.

Совсем уже ночью по затемненным улицам друзья добрались до райкома комсомола. Здесь было шумно, многолюдно. Подростки и юноши требовали немедленно выдать им оружие, требовали неотступно, настойчиво. Секретарь райкома комсомола — молодая женщина, раскрасневшаяся, охрипшая, разъясняла, что оружие в первую очередь выдается взрослым, а для тех, кто помоложе, найдется другое занятие. Но ее не хотели слушать.

— Неправильно!

— В комсомоле все равны!

Крик оборвала команда:

— Кто в санчасть? Стройтесь здесь! Подносчики патронов, сюда!

Борис и Вася стали в колонну подносчиков патронов, и их повели к центру города. Им встречались улицы, перегороженные сваленными телефонными столбами и деревьями, горящие дома. Плачущие женщины и дети пробирались к переправам. У обочины тротуара лежала убитая девочка лет десяти. В руке у нее был зажат поводок, на котором была привязана большая белая коза. Коза жалобно блеяла, будто старалась разбудить свою маленькую хозяйку.

— Не убивать, а казнить их надо, — вздрогнул Борис, увидев девочку.

— Кого? — спросил Вася, будто не поняв негодующих слов товарища.

— Гитлеров, вот кого! И их помощников. Эх, на передовую бы мне…

К колонне подбежал связной и передал новое приказание: немедленно повернуть к переправе — помогать эвакуировать за Волгу население и ценное имущество.

Всю ночь комсомольцы сооружали плоты, переправляя на них людей на левый берег. Устали смертельно.

Чтобы разогнать сонливость, Борис умылся холодной речной водой. Вытирая лицо, он взглянул на утреннее небо и увидел в нем черные едва заметные точки. С каждым мгновением эти точки приближались. Выйдя к Волге, самолеты ринулись вниз и покрыли реку огненными всплесками.

На берегу вспыхнули какие-то ящики. Вася побежал тушить их и вдруг упал. Борис бросился на помощь товарищу. Что-то сильное подняло его вверх и швырнуло в Волгу.

Пришел он в себя только в больнице, куда доставили его матросы спасательного катера. Осмотрелся и вспомнил, что произошло на переправе. Ему хотелось узнать, где Вася, не пострадал ли кто из людей на плотах, но в больнице никто не мог ответить на эти вопросы. Это мучило и волновало Бориса.