Сталингранские сны (СИ)

Потом ему подумалось о добровольцах их роты, только что окончивших профтехучилище, но добившихся снятия брони от деревообрабатывающей фабрики, готовившей части обшивки самолётов и кузова грузовиков для армии. Едва получив в военкомате отметку о снятии ограничения на призыв, они записались добровольцами в дивизию в Славянке. Многие из них подделали справки ЗАГСа о своём возрасте, приписав лишний год, только бы взять в руки оружие и спасать страну. Они осознанно хотели рисковать жизнью в бою, потому что спасти советскую Родину для них было важнее собственной маленькой жизни. Парадоксальным образом,принижая значение своей судьбы относительно общности государства, они наоборот становились великими, даже не понимая этого. И если родители Гецкина были против его похода в райвоенкомат, рассуждая, что незачем было имигрировать из Аргентины в Союз ССР, чтобы потом сложить в бою голову, то родители других юношей искренне радовались за их счастливую возможность стать настоящими людьми.

Так и не придя ни к какому окончательному мнению, Зуся тоже не стал отвечать Петрюку. Более того, он вдруг, сам того не осознавая, ослабело прислонился к плечу товарища, не занятому катушкой с телефонным проводом. И без того запутанное из-за бессонной ночи сознание ещё больше помутилось. Лопатка, противогазная сумка, котелок, вещмешок старшины, идущего перед ним, раздвоились, затуманились и стали сливаться с жёлто-серой пылью дороги. Негромкие голосов, бряканье амуниции, шорох подошв, гудение моторов стали гулкими, словно звучали в большом каменном колодце. Он засыпал на ходу, подстроившись под ритм ходьбы товарища, доверив телу самому делать шаги, отдавшись полностью настолько простому и привычному теперь делу - хотьбе, что для этого совсем необязательно было проявлять человеческую осознанность. Сознание окончательно помутилось, он провалился в пространство быстрого сна...

Жаркий и влажный воздух джунглей северной Аргентины в провинции Мисьонес как будто бы прикоснулся к его коже. Где-то вдалеке грохотал водопад Игуасу, пахло жареной кукурузой, чаем мате, навозом и табачным дымом. Отец с его старшими братьями Львом и Яковом торговались с хозяином свинофермы среди джунглей, о цене на свиную кожу для изготовления ботинок и сапог. Фермер, эмигрировавший из Германии ещё до Первой мировой войны, толстый и красный, доказывал Гецкину-старшему, что его кожа имеет отличное качество, из неё можно не только делать щёки и задники ботинок, но и набирать каблук. Отец говорил, складывая просительно ладони, словно молящийся араб, что цена слишком высокая, и на любой мясохладобойне за кожу более тонкую, просят гораздо меньше. Это продолжалось долго. Разговор вёлся на немецком языке, так, чтобы польские и украинские работники и их женщины, стоящие тут-же с лопатами, вилами или просто так, с голыми руками, не вмешивались в дело. Только индейцы-гуарани, привозящие стебли и листья кукурузы для корма на повозках, запряжённых каталонскими ослами с характерными квадратны и мордами и вытаращенным глазами, сохраняли безразличие к торгу.

В конце концов немец не выдержал и сказал:

- Правильно, что вашего брата-еврея в Германии громят и выгоняют, потому что вы своим присутствием только цены сбиваете! Вот как я смогу продавать потом кожу по десять песо, когда вы хотите её взять по пять песо?

Видно стало, как у Якова сжимаются кулаки, и он вот-вот бросится на фермера. От этой самоубийственной атаки его удерживает брат Лев, незаметно хватая за ремень штанов сзади. Отец спокойно продолжает говорить о том, что правительство Аргентины, за согласие Великобритании продолжать покупать аргентинское мясо, а не австралийское, сильно понизило ввозные пошлины почти на все товары из стран Британского Содружества. Эти промышленные товары стали гораздо дешевле, чем товары аргентинские. Аргентинские ремесленники стали разоряться. В угоду лоббистам животноводов, имеющим всегда в парламенте большинство, все остальные производители промышленных товаров оказвлись банкротами. Они не могут конкурировать с английскими фабриками по количеству, цене и качеству. Поэтому он, бедный еврей из маленького местечка около Бреста, должен искать кожу в непролазных дебрях на границе с Парагваем, вместо того, чтобы просто купить её в Пасадасе, как было раньше. Как ещё можно противостоять натиску обувных фирм из английского Нортгемптона, завалившего весь мир своими ботинками, так похожими на военные?

- Плевать мне на ваши трудности, я лучше тогда эту кожу выброшу, чем продам еврею, да ещё в два раза дешевле рынка! - ответил тогда немец и отвернулся, показывая, что разговор закончен, - я на сале, мясе и костной муке неплохо зарабатываю!

Якова теперь держали уже несколько рабочих. Отец устало сказал им, чтобы они тащили его к повозке, а сам всё-таки пошёл за фермером к большому белому дому с террасами на первом и втором этаже. Он всё говорил, говорил...