СТАЛИНИАДА

Вращался в разных средах, встречался с Чаплином и Эйнштейном. К нему был приставлен связной, передававший добытые им сведения в Москву. В 1938 году Термен прочел в газетах, что человек по имени и фамилии, совпадающими с именем и фамилией его связного, убит в телефонной будке выстрелом в затылок. Так репрессии 37 года докатились до Америки, и агенты, сотрудничавшие с арестованными и расстрелянными руководителями органов, стали устраняться. Термен понял, что следующая пуля достанется ему. Затеряться где-либо за рубежом он не мог: был слишком известен (входил в число 25 самых знаменитых людей США). Тогда он сделал неожиданный авантюрный ход: написал письмо в посольство СССР с просьбой предоставить ему возможность вернуться на родину. Вначале ему отказали, но после повторных обращений разрешили. В 1938 году он вернулся в Москву.

Его посадили и отправили в лагерь где-то на северо-востоке. Однако вскоре вернули в Москву и поместили в секретную «шарашку», в которой работали Туполев и Королев. Термен общался с ними.

Энергия и авантюризм этого человека были столь велики, что вскоре он подружился с сыном Берия и, оставаясь в положении заключенного, приписанного к «шарашке», иногда ночевал дома у своего приятеля. В послевоенные годы Термен занимался разработкой разных форм подслушивания. Созданное им устройство позволяло с улицы услышать все разговоры, происходящие на любом этаже здания. В качестве мембраны выступало оконное стекло, с которого звуковые колебания считывались световым лучом. Термен вновь преобразовывал колебания луча в звуковые. В начале 50-х годов Берия заставлял его расшифровывать записанные таким путем разговоры, которые вел Сталин на ближней даче. Термен говорил, что сталинский голос был очень характерен, он плыл. По терминологии Термена, это был «пьяный» голос (разумеется, подразумевалась техническая характеристика голоса, а не состояние его обладателя).

Главный арестант страны

Важной символической деталью эмблемы XX века могла бы стать колючая проволока. Человечество научилось беспривязному содержанию скота. Этот метод оказался эффективен и по отношению к колючей проволокой. Эти территории заселили арестанты численностью с целые народы.

Поразительней всего, что в добровольно-вынужденном «заключении» находился и Сталин. Его двухэтажную дачу отделяла от мира колючая проволока. Второй этаж этого дома, кажется, был необитаем.

Лишь однажды там ночевал Мао Цзэдун, постель которому из уважения и гостеприимства стелил сам Сталин, который, впрочем, перед этим, демонстрируя свое величие, несколько дней не принимал гостя. На первом этаже размещалась прихожая с простой солдатской вешалкой на стене. На вешалке висела шинель вождя. Большая комната — кабинет Сталина: письменный стол с простейшей кнопочной сигнализацией для вызова охраны, в дверях — глазок для наблюдения. У стены — диван. На одной из стен — огромная карта, около которой лестница, позволявшая приблизиться к любому пункту на карте. В комнате поменьше, спальне — тахта. Мебели мало, обстановка спартанская. Предметов искусства нет. Ведь не назовешь искусством репродукцию из «Огонька» — картину Юрия Непринцева "Василий Теркин на привале", висевшую на кнопках над диваном.

Во всем ощущались меры предосторожности: нажимая выключатель, Сталин тушил и зажигал свет сразу во всем доме, так что снаружи нельзя было определить, в какой комнате находится сейчас хозяин. Занавеси на окнах снизу были подрезаны, чтобы за ними нельзя было спрятаться. Множество предосторожностей оберегало Сталина от внешнего мира.

Двоемыслие

Писатель Павленко весной 51-го года сказал Александру Кривицкому: "Сталин — тиран". Немногие в те поры осознавали это, а осознававшие не решались говорить об этом вслух. Удивительно двоемыслие Павленко, писавшего прославляющие Сталина произведения вроде повести "Счастье".

Репутация у Павленко после XX съезда была невысокая. Людей судят не по словам, а по делам.

Формула Павленко до странности похожа на слова, которые менее чем через два года скажет у бездыханного тела Сталина Берия: "Тиран умер!"

На закате сталинской эпохи

Главный редактор «Огонька» Алексей Сурков в феврале 1953 года сказал Андрею Туркову и Борису Полевому: "Когда я читаю наши газеты, мне кажется, что я попал на территорию, оккупированную Геббельсом".

Бой со Сталиным