СТАЛИНИАДА

В начале 50-х годов один из северных лагерей в районе Магадана восстал. Заключенные разоружили вохровцев, перебили часовых и под руководством зека — бывшего военного — ушли из лагеря многотысячной толпой. Это была большая армия, вооруженная чем попало и отчасти оружием, отнятым у охранников. Эта армия, которой нечего было терять, победно шла от одного лагеря к другому, сметая охрану и освобождая других заключенных. Армия росла в геометрической прогрессии, от лагеря к лагерю обретая новое оружие, новых бойцов и запасы провианта. Понимая, что в союзе они будут разгромлены регулярными войсками, предводитель этого войска повел его к Чукотке, чтобы перебраться на Аляску. Все заградительные отряды, которые бросались навстречу этому истинно "железному потоку", сметались с дороги. Мужчины и женщины шли через тундру к Берингову проливу. Тогда Сталин бросил против них боевую авиацию. На белом снегу тундры огромные черные людские массы представляли легкоуязвимую цель. Их громили прицельным бомбометанием и добивали штурмовики на бреющем полете. На многие километры по тундре оставался след кровавого месива от разбомбленной армии восставших арестантов.

Здоровье отдано борьбе

К концу жизни у Сталина высохла рука и начала сохнуть нога. Не надеясь на врачебную этику, с доктора, лечившего Сталина, взяли подписку о неразглашении диагноза и самого факта болезни.

Ногу лечили рентгеном. Больная нога и была причиной того, что Сталин всегда ходил в сапогах.

IX. "ТИРАН УМЕР!

"Не нужно ничего отнимать у него,

нужно только ничего ему не давать.

Стране не нужно делать никаких усилий

для себя, только бы она ничего не делала

против себя (…). Я не требую от вас,

чтобы вы бились с ним, нападали на него

перестаньте только поддерживать его, и

вы увидите, как он, подобно колоссу, из-

под которого вынули основание, рухнет

под собственной тяжестью и разобьется

вдребезги".

Этьен де ла Боэси. Рассуждение о добровольном рабстве

Он умер и сейчас же открыл глаза. Но

был уже мертвец и глядел как мертвец.

Н. В. Г о г о л ь

Покой нам только снится

Глубокой осенью 1952 года у Сталина началось обострение склероза. Врачи кремлевской больницы во главе с профессором Владимиром Никитичем Виноградовым были вызваны на консилиум.

Врачи объявили: "Есть только одно лекарство — покой". Сталин допытывался:

— Русская медицина впереди или позади?

— Впереди.

— Тогда исцелите меня. России и народу я нужен.

— Только отдых.

— Видишь, Берия. Они хотят меня отстранить.

Ветеринар вождя

В начале 1953-го Сталин, опасаясь, что настоятельные рекомендации докторов о необходимости для него покоя подорвут его власть, уверовав в сочиненную им самим легенду о врачах-убийцах, отверг квалифицированную медицинскую помощь. В случае недомогания вождь обращался к охраннику, имевшему образование ветеринарного фельдшера: в страхе за свою власть и жизнь, Сталин низвел себя до положения скотины.

Папаха-исцелительница

Уже после ареста врачей, лечивших Сталина, у него обострилась гипертония. На подмосковную дачу вождя повезли академика Александра Леонидовича Мясникова. Врач прошел контроль солдат, лейтенантов и капитанов, потом — двух полковников, а при входе — двух генералов. Они-то и провели врача к Сталину.

Состояние больного было опасным (высокое давление). Мясникова поразило полное отсутствие в доме медикаментов. Сталин объяснил:

— Зачем мне лекарства? Вот у меня папаха. Если мне становится не по себе — надену папаху и выздоравливаю.

Не был ли Берия убийцей Сталина?

Слухи об убийстве Сталина Берией подкрепляются такими соображениями, высказывавшимися разными людьми.

Берия уже находился в опале. Мимо него шли многие важные дела, в том числе дело врачей, хотя в его руках все еще находилась большая власть.

Берия радостно воспринял смерть Сталина и воскликнул у еще не остывшего тела: "Тиран умер!"

Многие предполагают, что Сталин был отравлен, некоторые же отвергают эту версию и утверждают, что старому и перенесшему инсульт Сталину кто-то из охраны по указанию Берия дал сильный подзатыльник. Этого оказалось достаточно, тем более что толчок был действием не только физическим, но и психологическим: чувство страха постоянно жило в сознании подозрительного Сталина.

Утверждают, что высшие круги НКВД уже после ареста Берия давали подписку о неразглашении этого дела, ибо оно могло вызвать лишь смятение в умах и смуту.