Сталинизм и война

Исследования видного военного историка из ФРГ М. Мес-сершмидта показали, что дислокация РККА на западной границе не была наступательной. Осуществляя агрессию, Гитлер и его генералы отнюдь не исходили из необходимости «упредить» советское выступление. Больше того, они рассчитывали на быстрый успех. Целями нападения были создание мощного геополитического блока, обеспечение сырья для длительной войны за мировое господство, решение проблемы «жизненного пространства», уничтожение большевизма. Главной целью фашизма было создание в Восточной Европе «Германской Индии»[192].

В советской литературе о зарубежной историографии войны, начиная с 50-х гг., легенда об «упреждающем» ударе постоянно привлекала неоправданно высокое внимание. Жилин и другие официальные историки и публицисты учитывали, что эта историографическая конструкция наиболее убога, что она более всего отвечает тому упрощенному представлению о зарубежной историографии, которое доминирует среди советских историков. «Разоблачить» ее не составляет никакого труда. Поверхностная критика легенды в отличие от наиболее сложных зарубежных концепций генезиса войны позволяла не касаться запретной для советской историографии темы — внешне-политического курса Сталина. Один из авторов этих строк, на протяжении 60—80-х гг. тщетно убеждал Жилина, что легенда не является ни самой опасной в идейно-политическом отношении, ни самой влиятельной в ФРГ, тем более в других странах; что большинство читателей за рубежом приняли сравнительно объективные точки зрения. В критике легенды необходимо, на наш взгляд, уделять внимание не только конкретной военной ситуации 22 июня 1941 г. на советско-германской границе. Главное заключается в рассмотрении глубинных явлений — той политики, которую проводили правящие классы Германии на протяжении десятилетий.

Известному французскому ученому А. Мишелю кризисная обстановка в Европе накануне второй мировой войны представлялась в виде своеобразного треугольника (Берлин, Лондон — Париж и Москва), каждая из вершин которого пыталась найти выход из кризиса за счет двух других. В какой-то мере это действительно так, хотя едва ли нужно отождествлять агрессоров и государства, которые хотя в той или иной мере и поощряли агрессию, но сами не были агрессорами. В настоящей главе мы рассмотрим суждения Сталина о позициях «вершин» этого треугольника. Преимущественное внимание уделим, однако, третьему участнику «европейского концерта» — СССР. До сих пор это изучено в наименьшей степени.

I. Сталин о фашизме и его «умиротворителях»

1

Научные представления о фашизме вообще и его немецкой разновидности, ставшей впоследствии своего рода классической формой, развивались в течение длительного времени и весьма неравномерно[193]. Сказалось изменение самого этого явления в начале как движения, впоследствии как диктатуры, в мирное время и во время войны, существенные различия между его национальными формами; наконец, появление различных аналогичных авторитарных режимов во многих странах. Сильно затрудняли научное исследование идеологические влияния. Суждения Сталина живут еще не только в обыденном сознании, но и в литературе, претендующей на научность. Кроме того, его представления о современном ему капиталистическом мире, и это важно подчеркнуть, в большой мере обусловили действия советской дипломатии вплоть до 90-х гг.

При ознакомлении с публикациями Сталина бросается в глаза его крайне недостаточное внимание к явлению, которое на рубеже 30—40-х гг. займет центральное место в мировой истории. В этих публикациях мы не нашли какую-либо характеристику, которая сравнялась бы по уровню обобщения с оценкой, данной XIII пленумом ИККИ в декабре 1933 г.: «Фашизм есть открытая террористическая диктатура наиболее реакционных, наиболее шовинистических и наиболее империалистических элементов финансового капитала. Фашизм пытается обеспечить за монополистическим капиталом массовый базис среди мелкой буржуазии, апеллируя к выбитому из колеи крестьянству, ремесленникам, служащим, чиновникам и, в частности, деклассированным элементам крупных городов, стремясь проникнуть также в рабочий класс». Как показано в новейших исследованиях, эта характеристика фашизма оказывается недостаточной, она может быть принята лишь в качестве основы. Она опирается главным образом на опыт диктатуры в Италии. Но эта ветвь оказалась периферийной. Характеристика не могла учесть опыт германской — основной — разновидности этого явления. Вторая мировая война, это главное «дело» фашистов, была еще впереди. Старое определение игнорирует или недооценивает геополитический, национальный и другие факторы, сужает сам круг носителей фашизма.