Сталинизм и война

Официальная историография обходит молчанием противоречивый характер института военных комиссаров, политических отделов РККА, как и попытки реформировать их и даже отказаться от них полностью, как меры чрезвычайной, а потому и временной. В течение десятилетий руководители ГЛАВПУ от Я. Гамарника и А. Булина до А. Епишева и Д. Волкогонова не сумели привести сколько-нибудь убедительного довода, чтобы оправдать существование военного политаппарата. Обратимся к официальному Военно-энциклопедическому словарю (1983): военный комиссар — должностное лицо, облеченное правительством и правящей партией особыми полномочиями. Его главной задачей было проведение в вооруженных силах политики партии и правительства… Но разве не такие же точно задачи выполнял в армии командир? Политаппарат, по идее, должен был обеспечить демократический характер РККА. Но он привел к фактическому окостенению единственного подобного института в армии — партийных организаций. С введением политотделов в армии ликвидировались и партийные комитеты. По инициативе Фрунзе в соответствии с духом и буквой Программы ВКП(б) после окончания войны эти органы стали сокращать. Были введены должности командиров-комиссаров, помощников командиров по политчасти. Но эти меры были половинчаты. С контрреволюционным же переворотом Сталина перестройка политаппарата натолкнулась на мощное бюрократическое препятствие. Критика пороков политаппарата была слабой. Напомним, что в 1939 г. против политотделов в армии выступал Раскольников.

В 1937–1942 гг. Сталин дважды восстанавливал и дважды упразднял институт военных комиссаров[283]. На наш взгляд, это объясняется главным образом произволом «вождя», его неспособностью к вполне назревшим решительным реформам, его колебаниями между трезвым расчетом и догмой. Но дело и в другом. Сохранение во время гражданской войны и даже чрезмерное усиление всех атрибутов чрезвычайного положения было основной тенденцией режима в целом. Официальные историки объясняют эти постоянные перестройки политаппарата «резким обострением международной обстановки и усложнением задач командиров из запаса, не имевших опыта партийно-политической работы». Но зачем командирам такой «опыт»? И были ли нужны комиссарские прерогативы для насаждения такого «опыта»? Не было ли «обострение» внутри страны и армии еще более резким, чем вне СССР? И далее. В момент, когда Сталин вновь отменит институт комиссаров (1940), разве международная обстановка была лучшей?

Политотделы и комиссары сыграли определенную положительную роль в межвоенное время. В целом же их первоначальные функции были грубо искажены Сталиным, особенно его подручными в армии. Но уже сейчас можно сказать, что эта роль весьма значительна. Не случайно с началом «большой чистки» РККА в 1937 г. институт военных комиссаров был вновь восстановлен в полной мере. В одном из документов ГЛАВПУ прямо говорилось: «Мы обязуемся сами стать активными добровольцами НКВД по разоблачению врагов народа». Как показывают воспоминания ряда военных деятелей (например, П. Григоренко, С. Мартьянова) и другие источники, политорганы часто были инициаторами «чисток». Исключение из партии того или иного военнослужащего, как правило, влекло за собой увольнение из армии, ГУЛАГ или смертный приговор.

Положение, изданное в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 16 июля 1941 г., предписывало военным комиссарам координировать свои действия с органами контрразведки — особыми отделами НКВД. Военные комиссары были обязаны «своевременно сигнализировать» Верховному Командованию и правительству о командирах и политработниках, порочащих своим недостойным поведением честь РККА. Подчас это требование доводилось до абсурда. Яркий пример приводит Хрущев. По личному распоряжению Сталина, который не доверял Малиновскому, Хрущев, как член военного совета фронта, был обязан в буквальном смысле слова не сводить глаз с этого генерала, который, впрочем, заслужил самую высокую характеристику самого Хрущева. Говоря о сотрудничестве этих двух институтов деспотии, следует отметить, что они не были равноправными. Офицеры НКВД в армии были полностью независимы. Политаппарат же постоянно находился под самым строгим и жестким контролем НКВД. За первые 20 лет существования ГЛАВПУ лишь немногие из его начальников умерли своей смертью, остальные были уничтожены НКВД. В предвоенные годы, по далеко не полным данным, были репрессированы 20 членов военных советов, 20 начальников политуправлений, 14 комиссаров корпусов, 65 комиссаров дивизий, 92 комиссара полков. Характерно, что Епишев, дольше всех возглавлявший ГЛАВПУ, до того был заместителем министра госбезопасности[284].