Сталинизм и война

Положение приказа о штрафных частях и заградотрядах не соответствует нормам общечеловеческой морали и права. Нельзя принять мысль о том, что штрафные части были всегда и везде. По уголовному законодательству, действовавшему в СССР с 1926 г., подобные меры (дисциплинарный или штрафной батальон) не применялись. Штрафные части — это не норма, а свидетельство тяжелого кризиса руководства. В офицерском корпусе РККА на самом деле были аморальные элементы. Это было неизбежным следствием репрессий 30— 40-х гг. Были и дезертиры. Насколько нам известно, этому вопросу не посвящено еще ни одной научной работы. Но, по Микояну, член ГКО Берия отвечал за «охрану порядка внутри страны и борьбу с дезертирством». Не раз вспоминает о дезертирах Кулик в своих письмах Сталину. Есть несколько публицистических статей, в которых они упоминаются. В целом господствует старая тенденция — скрыть все негативное, что было на войне. В беседе с нами в марте 1991 г. Язов живо интересовался совершенствованием военной историографии, в то же время стремился утвердить ряд старых стереотипов, в том числе и о дезертирстве из РККА.

Еще не изучен вопрос, была ли разница в использовании гвардейских, армейских, штрафных частей. Но, несомненно, что последние были подобны ГУЛАГу в народном хозяйстве. В тылу можно было даровую рабочую силу бросать когда и куда нужно, в том числе и на верную гибель. На фронте — тем более. Штрафниками закрывали бреши в своем фронте, пробивали в чужом. И там, и здесь за жизнь людей никто не отвечал. Исходное сугубо языческое положение «искупить кровью» уже предполагало искупить и жизнью. Очевидно, сталинистская практика была еще более безнравственной, чем языческая. У нецивилизованных народов — принцип «кровь за кровь». При Сталине же платили кровью и жизнью при совершенно равных и ничтожных шансах выжить за дезертирство, за опоздание на работу, за предательство и за то, что солдат в окопе имел неосторожность похвалить качество ленд-лизовских сапог. Один прострелил себе ногу, другой из дурного баловства расстрелял статуэтку Божьей матери. Заслуги не в счет. Известен случай, в штрафбате оказался командир батальона, четырежды орденоносец, трижды раненый.

«Нас бросали в самое пекло» — главная мысль большинства откликов на статью «В прорыв идут штрафные батальоны», опубликованную в «Красной звезде». Кстати, она названа неудачно. Эти батальоны участвовали в создании прорыва, а не шли в готовый прорыв. Сами авторы сообщают, что штрафники «осуществляли разведку боем, прорывали оборону противника, штурмовали его опорные пункты». Пользовались ли эти части огневой поддержкой — мнения расходятся. Но известно, что такой поддержки часто не хватало и обычной пехоте. Почти все авторы, подчас забывая собственные слова о гуманности приказа № 227, сообщают о громадных потерях штрафников. В одном бою из 225 человек выбыло из строя 114, вспоминает один из них. Другой сообщает, что за два месяца боев на Курской дуге в его батальоне из более чем 1200 бойцов в строю осталось 48. По простоте душевной Ивашов и Рубцов даже в 1991 г. пишут как о само собой разумеющемся: от штрафников «требовалось активно проявить самопожертвование». Во время войны все это не вызывало удивления хотя бы потому, что смертная казнь вообще была обыденным делом. Ею карали за 42 состава преступлений. Косвенно об особой жестокости условий, в которые были преднамеренно поставлены штрафные части, свидетельствуют исключительные права и льготы, предоставленные их постоянному составу. Так, командир такого батальона обладал дисциплинарными правами командира дивизии; звания присваивались быстрее, чем в строевых частях, месяц службы засчитывался за шесть месяцев.