Сталинизм и война

В связи с 50-летием Победы военная историография значительно пополнилась. Ее основные направления обозначились еще более четко. Научное направление при ничтожных тиражах и нелюбви к нему прессы влачит незавидное существование. Об этом свидетельствуют, в частности, научные конференции 1993–1996 гг. Так, отделением истории РАН в Москве 6–9 апреля 1993 г. была проведена международная конференция «Россия в XX веке: судьбы исторической науки». Она отразила разброд историков. В докладе обнаруживалось стремление обойти острые углы, приспособиться к конъюнктуре. Такова пропаганда доктрины тоталитаризма, выкрики против «красного фашизма», «советской агрессивности» со времен Ленина. Были представлены и старые подходы. Некоторые авторы (Ю. Поляков) безоговорочно поддержали, например, сборник «Гриф секретности снят…». Показательно, что тема «сталинизм и история» в целом обойдена молчанием, если не считать 2–3 выступления на секциях. Фактически выпала из поля зрения и вторая мировая война. Наблюдалось даже попятное движение. Один из участников пытался доказать ненужность изучения существующей дифференциации зарубежных и отечественных историков. Другой призывал отказаться от концепций, они будто бы лишь искажают прошлое, и сосредоточиться на «подробностях», которые и содержат «правду истории».

Достаточно четко прозвучали голоса представителей научной историографии. Так, в частности, было подчеркнуто, что нелепо под влиянием политических страстей отказываться от марксизма-ленинизма как одной из равноправных методологий исторического исследования. Видное место занял доклад П. Волобуева о новых тенденциях в советской историографии 60—70-х гг., подавленных С. Трапезниковым и другими со Старой площади. С этим докладом академика перекликается его мужественное выступление в «Правде» 14 апреля 1993 г. в защиту Советов. Эта власть уходит глубокими корнями в российскую историю и несмотря на все издержки, связанные со сталинизмом, не утратила своих демократических возможностей. В сообщении В. Яхимович была обоснована мысль о том, что проблема труда под влиянием Октябрьской революции стала центральной в развитии стран Востока и Запада[186].

На конференции не было недостатка в призывах переосмыслить написанное историками. Мы не заметили, однако, что были предложены новые концепции и исследовательские проекты. Может быть, исключение составляют сообщения об экологической и этнографической ситуациях в стране. Была обозначена новая для СССР — РФ проблема сопротивления сталинизму. Многим выступлениям было свойственно суесловие, стремление авторов показать себя. Говорили, не зная других и не слушая их. Бесплодным было обсуждение вопроса о кризисе науки. Некоторые вообще отрицали наличие кризиса. И это при явном провале старой методологии, узкой Источниковой базе, низкой профессиональной подготовке большинства историков, их неспособности понять свои социальные задачи, запущенности исторического образования и исторического сознания народа, нравственном падении многих ученых, политическом и экономическом давлении на историографию.

Организаторам науки, по-видимому, необходимо позаботиться о том, чтобы на конференциях были действительно научные доклады и их интересное обсуждение. Заметим, что после пленарного заседания большинство участников покинули конференцию и не возвращались до конца ее. Как верно заметили некоторые ученые (П. Дьюкс), такие конференции хороши для установления или возобновления научных контактов, но не для решения научных проблем. По старой вредной привычке, возникшей еще во времена М. Нечкиной, на конференции не были представлены институты всеобщей, военной истории, славяноведения и др. В целом этот «форум» навевает грустные размышления. Способны ли отделение истории, его институты, большинство их сотрудников вывести науку из того тяжелейшего положения, в котором она оказалась?