Сталинские соколы. Возмездие с небес

Мы разошлись и бросились на перехват, боевыми разворотами заняв позицию с превышением за спинами бомбардировщиков. Вначале я открыл огонь по замыкающему, но затем, войдя в строй противников, перевел его на машину ведущего. Двигатель СБ загорелся и самолет начал падать. Это была моя очередная впечатляющая победа. Чтобы не оказаться жертвой стрелков находящихся в слишком опасной близости, резким маневром я покинул строй бомбардировщиков и вышел из атаки. Повторной уже не получилось, так как остальные Брюстеры сбили еще пятерых, остальные, сбросив бомбы, стали поспешно уходить в сторону советской территории, где попали под огонь финских зениток. Так что разгром получился полным.

На земле нас встречали как героев.

Через некоторое время меня действительно наградили Бронзовой Медалью Свободы Креста Свободы, на лицевой стороне которой была изображена голова финского льва с мечом и выбитой надписью «За отвагу». Медаль крепилась к красной ленте с желтыми полосками. У меня не было советских наград, и это была первая. Менее чем за две недели войны я сбил восемь самолетов, включая два бомбардировщика, такие успехи делали меня одним из лучших летчиков-истребителей Авиаэскадрильи 24. Магнуссон заявил. – если бы я имел финское офицерское звание, то, несомненно, был бы переведен в штаб авиации на руководящую или преподавательскую должность. Но, и в качестве старшего сержанта, я обладаю слишком ценным опытом, чтобы использовать его только в «личных» целях, к сожалению. от меня часто несет перегаром. Тем более что успехи немцев очевидны, и нынешняя война с русскими долго не продлиться, а Финляндии всегда пригодятся подготовленные пилоты, как знать, кто может стать нашим будущем противником, ведь немцам тоже не стоит слишком доверять.

Меня переводят с фронта на должность инструктора. Через несколько дней, заняв место в кабине отремонтированного Харрикейна, я вылетел к новому «мирному» месту службы или, правильнее сказать, – летной работы.

Я получил должность инструктора в школе воздушного боя. Основными машинами для повышения летного мастерства были все те же Харрикейны, имеющиеся у нас в количестве восьми штук. Говорили, что это самое большое число «Ураганов» собранное в одном месте, а всего в финской авиации их порядка одиннадцати. Несколько самолетов поступивших к нам из 30 эскадрильи, пересевшей на Фоккеры, предназначались для 32 эскадрильи, наоборот – собиравшейся осваивать «англичанина». С этими пилотами мне и предстояло работать.

Прежде, чем принять группу, я получил отпуск. Дома у меня не было, и появившееся время я решил посветить поиску матери, впрочем, не увенчавшемуся успехом. Теперь, будучи строевым летчиком, я мог рассчитывать на всеобъемлющую помощь властей, и она действительно была оказана. Финнам было крайне важно раздуть историю о «вернувшимся домой герои», и чиновники оказывали всяческое содействие. К сожалению, я имел минимум информации о матери. только имя и фамилию по русскому мужу – моему отцу и фамилию до замужества. Мы так давно переехали в Россию, что место своего рождения я не помнил – а это было ключевым потерянным фактором для успешного поиска, при этом совсем не обязательно, что мама вернулась туда же и была жива. Перед сном, кутаясь в казенную постель, я силился напрячь память и воскресить детские воспоминания о родном доме, но перед глазами, из бездны прожитых лет, всплывала только одна картина. окно деревянной избы, за которой во тьме зимней ночи падали огромные хлопья снега, треск дров и мелодичный курлыкающий голос матери, рассказывающей мне финскую сказку.

Не найдя мать, я случайно встретил интересную девушку Илту с большими голубыми глазами, похожими на воду озера Пяйянне. Я сразу понял, что это необычная девушка, ее улыбка, голос и свет смотрящих глаз, очаровывали меня. Мы провели несколько вечеров вместе, и я понял, что влюбился как пацан. И хотя кратковременное общение не гарантировало продолжения знакомства, и романа у нас не вышло, мы пообещали друг другу обязательно встретиться после войны, или как только этому поспособствуют обстоятельства. На прощание Илта подарила мне свою фотокарточку, где она стояла с длинными накрученными волосами в платье, словно оперная певица. Я убрал фото в нагрудный карман, и поцеловал даме руку как джентльмен, затем мы расстались.

Нас было две группы по четыре самолета в каждой. Моя первая группа состояла из бывалых пилотов, многие из которых были старше меня по званию, правда имевших опыт полетов только на бипланах с неубирающимися шасси типа голландских Фоккеров. Нашей совместной задачей стала отработка тактики воздушного боя с упором не на маневренность старых машин, а на скорость новых. Харрикейн имел достаточную скорость и среднюю маневренность, то есть соответствовал новым требованиям. Правда «Ураган» нельзя было назвать самым скоростным самолетом в мире, говорят новый советский МиГ-3, который я так и не успел освоить, вот это действительно быстрый самолет, но более стремительных у финнов не было, к тому же. Харрикейн прекрасно подходил для обучения.