Сталинские соколы. Возмездие с небес

Несколько истребителей-бомбардировщиков пытаются штурмовать наши позиции, хотят проскочить под нами в утренней дымке, мы заметили их поздно, получив наводку с земли, но, имея численный перевес, смогли зажать в своем секторе, используя преимущество в скорости. Началось коллективное преследование. Я больше слежу за воздушным пространством вокруг самолета, чтобы не столкнуться с другими самолетами. Часть немцев сбили, часть прогнали, преследовать до данцигских аэродромов не стали, опасаясь зенитной артиллерии. Сегодня – триумф нашей авиации, по сводным данным авиацией 2-го Белорусского фронта ценой потери двух самолетов уничтожено до одиннадцати самолетов противника, четверых фашистов сбили «Кобры», потерь в нашем полку нет.

20 марта 1945 года в 15.30 вылетели на свободную охоту над Данцигом тремя парами. Две пары пошли на высоте шести тысяч шестисот футов с небольшими дистанциями и интервалом, третья пара прикрывала нас сверху с отрывом, чтобы действовать неожиданно для противника. Решили придавить немцев над их же аэродромами. Видимость «миллион на миллион» сыграла с нами злую шутку, посты воздушного наблюдения заметили нашу группу, дав немецким истребителям подготовиться к бою. Как только мы прошли позиции наших войск, в небе над нами показалась четверка Фокке-Вульфов, пришлось сразу задействовать верхнюю пару, раскрыв карты. Начался бой, немцы зашли со стороны солнца, не дав нам использовать численный перевес. Спикировав сразу два ФВ -190 зашли в хвост моему ведущему, я начал преследовать одного, но второму удалось сбить самолет командира. Появилась еще четверка фашистов видимо выжидавшая. Я продолжил преследования, слыша, как командир звена запросил по связи помощь. Немец, маневрируя, потерял скорость, что для ФВ-190 равносильно смерти. Несколькими залпами мне удалось поджечь «фрица». Подошла пара «лавочек», вместе нам удалось переломить ситуацию. Оставшаяся пара истребителей противника стала уходить в сторону своего аэродрома, мы начали преследование, маневрируя на высоте пятьдесят – семьдесят метров и скорости до трехсот миль в час. Групповым огнем, сбив еще один Фокке-Вульф, мы с резким набором высоты повернули «домой». На обратном пути у меня начались перебои в работе двигателя, но дотянул без происшествий.

Рулю с большой осторожностью, аэродром представляет просто хорошо укатанное ровное поле. Некоторые полки нашей «покрышкинской» дивизии уже перебазировались на автостраду Бреслау – Берлин и взлетают прямо с шоссе. Скоро и нашу эскадрилью переведут под Бреслау.

Мы потеряли три самолета, сбив вместе с подмогой до шести немцев, но все уверены, что сбили и седьмого, которого нам не засчитали. В случившийся ситуации в потере ведущего виноватым я не был, но от этого не легче, и девятая победа меня не радует.

25 марта в 7.15 утра вылетели двумя парами на свободную охоту в район огневого соприкосновения наших и немецких войск. Еще вчера механик проверил мой двигатель, параметры давления и температуры были в норме, обороты по прибору соответствовали заданным, но я чувствую, что «Эллисон» не выдает полной мощности, мне с трудом удалось разогнать машину до пятисот километров в час в горизонтальном полете. В воздушном бою трудно выдержать все щадящие инженерные режимы, но двигатель я не перегревал, просто его ресурс по наработке подходил к концу, и, возможно начала сказываться «усталость» мотора. Где-то внизу приманкой работали две пары маневренных Яков, наша задача была атаковать немцев со средних высот.

Еще над территорией, занятой нашими войсками, появилась четверка «фрицев», там была еще одна верхняя пара, которую мы вначале упустили. Я старался все время следовать за командиром, боясь потерять его, не прикрыв вовремя. Немцы атаковали внезапно с разных сторон, пока не успели подойти «Яки». Неожиданно мой самолет получил сильный удар, по летящим вспышкам я понял, что мне зашли в хвост, самолет потянуло вправо, я увидел, что правая консоль получила значительные повреждения, скорее всего от попадания нескольких пушечных снарядов, она буквально была разорвана в клочья. Нарушенная геометрия крыла затягивала «Кобру» в штопор. Не раздумывая, я покинул поврежденную машину с высоты три тысячи метров. Подхваченный потоком я ударился ногой о стабилизатор, боль была сильная и тупая. Боясь потерять сознание, быстро раскрыл парашют. Почувствовал рывок открывающегося купола и провалился в темноту.

Очнулся я уже на земле. Сколько времени прошло не знаю, да и не до этого. Вокруг меня был достаточно густой, но низкий хвойный лесок. Купол повис на деревьях, протянув ко мне расслабленную паутину строп, левая нога сильно болела. Я попытался снять сапог, но это доставляло острую боль. Тогда я перевернулся на живот и, стараясь не двигать левой ногой, медленно пополз к краю леса в сторону своих, определив направление по солнцу. Мне повезло, воздушный бой и падение самолета заметили с земли, вначале поисковая группа нашла упавший самолет, а потом по белому куполу, видимому в невысоком лесу с большого расстояния вышли и на меня.