Сталинские соколы. Возмездие с небес

Затем мы узнали о зверствах поляков в отношении немецкого населения Польши. В ответ на резню в Гляйвице, войска рейха вошли на территорию восточного соседа. Через два дня нам объявили войну Франция и Великобритания. Постепенно конфликт принял масштаб общеевропейского. Столь обширные боевые действия потребовали увеличения количества фронтовых врачей, и в конце сентября я был призван на действительную военную службу в качестве офицера медицинской службы люфтваффе в звании ассистентартца, предварительно пройдя всю положенную солдатскую муштру, от которой совершенно не спасал мой свежий диплом.

Вначале европейской компании настроение мое было приподнятым, а каким оно могло быть у молодого человека, идущего защищать свою страну. Военная служба, тем более – участие в боевых действиях, виделось мне тем самым приключением, выплеском адреналина, который желал я получить в профессии журналиста. Нашим девизом стало. «мы хотим мира и мы готовы заплатить за это мир жизнями!». К тому же, военная служба давала мне некоторые привилегии, а система сертификатов устраивала будущую гражданскую жизнь, даже если я в дальнейшем не захочу быть практикующим врачом. Но затягивающаяся война требовала все новых и новых жертв. Я видел, не в университетской лаборатории, а в реальности, трупы пилотов упавших с высоты, когда человеческое тело превращается в мягкий бесформенный мешок костей, видел, как забрызгивают человеческие мозги остатки кабины, видел обгоревшие тела мирных жителей, слезы и разрушения, и как врач я все отчетливей понимал, что война – это полное дерьмо и задачей любого разумного человека является ее скорейшее прекращение. Убивали не только нас, немцы также преуспели в насилии. Я увидел смерть многих невинных людей. Черт знает, что мы творим и на сколько оправданы все эти убийства!

Но как прекратить войну, если ты всего лишь скромный военный врач, а не крупная политическая фигура, и твоей волей не подписываются мирные договора и не останавливаются дивизии? Есть только одни выход – победить, на нас напали, мы повергнем противников, и в Европе наступит счастливый мир!

К тому времени, когда подобное мировоззрение сложилось у меня окончательно, мы подошли к Ла-Маншу, выиграв наземную войну, но затем проиграв воздушную битву англичанам. Война опять затягивалась. Неужели денди туманного Альбиона превосходят наших парней в тактике воздушного боя? Нет, этот конфликт явно не закончится без моего прямого участия. Говоря откровенно, я несколько завидовал боевым летчикам, вот где романтика, выплеск адреналина, и когда в войне наступило некоторое затишье – подал рапорт о зачислении в «стажерскую роту», где изучил общие авиационные дисциплины, а затем в летную школу «А/В». Звание ассистентартца и прохождение общей военной подготовки в течение трех месяцев после призыва, давали мне право перескочить обязательную для новобранцев муштру учебной эскадры.

Странно, я не страдал особенной агрессивностью, но мой инструктор рассмотрел во мне талант истребителя.

Пока шло мое обучение, Германия, не окончив войну в Европе, начала войну с большевиками. Я так и не стал приверженцем национал-социализма, но как Германский офицер был обязан драться. Впрочем, как врач и летчик одновременно, я решил для себя по возможности не становиться убийцей. Боже, как я был наивен!

После двенадцати месяцев летной подготовки, с налетом более ста часов на боевом Бф-109, из которых двадцать пять часов составляли полеты по маршруту, шестьдесят пять часов – взлет-посадка, и пятьдесят пять часов – пилотаж, в том числе на отработку элементов воздушного боя, аттестованный лейтенантом, что соответствовало моему медицинскому званию, я прибыл куда-то на территорию Южной России на аэродром со смешно звучащим русским названием Синявка.

Рядом с летным полем была забытая богом маленькая деревушка, от названия которой и получил название аэродром. База была временной и уже через два дня после моего прибытия Третья Группа 77 Истребительной Эскадры, куда я был приписан, перелетела южнее на более обустроенную базу Чаплинка.

За мной еще не был закреплен самолет, и дорогу почти в шестьсот километров мне пришлось проделать на грузовике в составе небольшой колонны наземного персонала. Ехали двое суток. Когда стемнело, остановились в ближайшем селе и направились в первый попавшийся дом. Местные относятся к нам с осторожностью, но выполняют все просьбы. Получилось, как следует умыться с дороги, поужинать взятыми в дорогу припасами. Я решил вести дневник, так, коротенькие заметки о самом интересном, начал с воспоминаний, как здесь оказался. Написал несколько строк, глаза начали слипаться, а завтра ранний подъем и вторая часть пути до Чаплинки.

В пять утра, после короткого завтрака, колона уже в пути. Темнеет рано и нужно попасть на новую базу до вечера. Двое суток тряски костей на грузовике выбивают из колеи.