Сталинские соколы

29 июня нас перебрасывают южнее – в Унгвар. Наконец, начальство решает, что и моей подготовки достаточно, чтобы «насыпать русским свинца».

Унгвар оказывается промежуточным аэродромом. 1 июля нас собрал командир эскадрильи, только что побывавший на совещании у Илефельда.

– Я хочу довести до каждого пилота, что пришло ваше время вступить в дело. Мы с вами, вместе со всеми сорока «Эмилями» Первой группы, включены в состав 4-го авиакорпуса, находящегося в Румынии. Нам поставили трудную задачу поддержки сухопутных войск. В качестве истребителей-бомбардировщиков будем наносить удары по аэродромам, коммуникациям и скоплениям войск противника. Если мы выучили свои «уроки», я думаю, все будет хорошо, и каждый сможет вернуться домой к мамочке.

В этот же день группа перелетела в Румынию на полевой аэродром – забытое богами место среди сарматских курганов и лиманов. Кругом пыль и цыгане, лето скрашивает любую обстановку, но зимой здесь должно быть тоска смертная. Это почти линия фронта, до русского южного порта Одесса рукой подать.

2 июля, утро. Нас вызывают к командиру. По пути шепчемся.

– Как думаешь – толкает меня в бок Отто. – мы атакуем?

Илефельд лично проводит инструктаж.

– Господа, мы действуем под прямым руководством авиационного командования специального назначения и наша цель – поддержать прорыв частей. Наступление из Румынии развивается неактивно, мы форсировали Прут и вышли к Днестру, где и находимся в настоящее время, причем это было сделано еще до нашего появления здесь. В настоящий момент на южном направлении продвижение остановилось. Это не удивительно, по оценкам командования, противник сосредоточил перед фронтом группы армий «Юг» до тысячи боевых самолетов. Как вам известно, основные силы 4-го флота, к коим относимся и мы, поддерживали наступление наземных войск на Лемберг, Тарнополь и другие пограничные крепости к северу от Карпат. Теперь настало время удара по русским армиям севернее нас в направлении на Могилев-Подольский и Жмеринку, с целью обезопасить фланг в Молдавии и помочь румынским союзникам.

Он подошел к карте, висевшей на стене штаба группы.

– Согласно данным воздушной разведки, перед фронтом группы армий «Юг» больше не отмечается масштабных перебросок войск русских, замечены лишь небольшие подразделения – как раз удачный шанс первый раз испытать себя в бою. В 12.15 ваша группа, действуя как штурмовики, атакует войска противника, замеченные на привале на автодороге Кишинев – Бэлци в районе Кишинева. По информации и снимкам разведчика это артиллерийская колонна. Пойдете истребительным звеном из двух пар, подвесив двести килограммов бомб пятидесятого калибра. Обнаружив противника. первая пара берет на себя голову колонны, затем атакует вторая пара, выводя из строя технику русских сзади, в повторной атаке забираете остальных в центре и сразу возвращаетесь на «вокзал», висеть долго над территорией противника не следует. Чтобы вам не отвлекаться на второстепенные задачи и, учитывая большое количество русской авиации на юге, расчищать путь в тот же сектор пойдут еще два звена Ме-109.

Илефельд посмотрел в лицо каждому из нас и кивнул головой.

Пока техники заканчивали последние приготовления к первому боевому вылету звена, мы пошли на ранний обед. Воевать, да и вообще рисковать головой лучше на сытый желудок.

– Как думаешь – не унимался оберфельдфебель Отто. – сегодня все вернуться обратно?

– Думаю – да! – ответил я сухо, стараясь держаться с невозмутимым достоинством, хотя в голове был сумбур и на сердце волнительно.

В 12.00 объявили пятнадцатиминутную готовность, и мы заняли места в кабинах. Механик моего «Эмиля» Хейнц доложил. все в порядке. В 12.10 в наушниках раздался бодрый голос ведущего звена Клаузена.

– «Начальник поезда», всем «пассажирам» запустить «лошадей» и следовать на «перрон» ожидая команды с «Бодо».

Его громкий голос как разряд тока заставил встряхнуться и начать действовать.

Один за другим, мы вырулили на полосу. Как пилот, не имеющий боевого опыта, я стал на старт последним в звене, ведомым второй пары. В 12.15 с командного пункта была дана команда «поехали» и самолеты один за другим стали подниматься в слабый туман.

Уводимый потоком воздуха и гироскопическим моментом в сторону, словно пытаясь показать вредный нрав и свернуть с полосы, мой «Эмиль» несколько раз вильнув хвостом начал разбег. Погода портилась.

– Повнимательней в «занавеске» – предупредил Илефельд с командного пункта.

У меня был достаточный опыт тренировочных полетов в худших метеоусловиях, сейчас видимость была более полутора километров, а собирающаяся высокая облачность не мешала полету группы на четырехстах метрах.