Сталинские соколы

Мой брат слыл хитрецом, и будь я трезв, я вполне бы оспорил его радость, предположив, что он выбрал более легкий камень, но сейчас я был в прекрасном шутливом настроении, к тому же пьяная честь не давала мне опускаться до мелочей. Все равно это шутка – подумал я про себя, и завтра мой брат отправиться тянуть лямку, а я вернусь к своим обязанностям управляющего ресторанчика «Кодмон».

Мы вернулись в трактир, закончив веселый ужин бараниной и самогоном. Дороги домой я не помнил, а теперь у меня на пороге стоял детина – главный сержант и утверждает, что я должен идти на службу.

– Любезнейший – начал я. это недоразумение, на службу должен идти мой младший брат, и он живет по другому адресу.

– В повестке стоит этот адрес – гаркнул сержант, сунув бумажку мне под нос, собирайся. Если каждый рекрут будет выдумывать разные байки, то «Его светлость» останется без армии. Я встречал много симулянтов, притворяющихся больными, глотающих перед медицинской комиссией всякую гадость, один даже попробовал сожрать ртуть.

– И что?

– Этот, кажется, действительно не прошел призыва, он отравился, ослеп и вскоре умер, а мог бы с честью служить на благо королевства.

В копии повестки действительно был прописан я, видимо папа Блаэса не был настроен на туже шутливую волну, и принял просьбу сына за чистую монету.

– Вот засранцы! – процедил я сквозь зубы.

Главный сержант напрягся.

– Не подумайте господин начальник, это я не вам, повторяю. все это недоразумение, разве вы не видите что я несколько старше призывного возраста, возможно, я молодо выгляжу, хотя вечер закончился тяжело, но вчера мне исполнилось тридцать, и я имею чин отставного старшего капрала.

– Да ты фантазер, коих я еще не встречал, десять минут на сборы, и я жду тебя внизу, и не подумай что-либо выкинуть, или тебя привлекут за симулянство, а может быть и за государственную измену.

Я понял, что перечить солдафону бесполезно, и раз повестка моя, я должен явиться в комиссариат, где смогу доказать абсурдность ситуации. Быстро, по военному приведя себя в порядок, я оделся и вышел на улицу, искать военные документы времени не было, но я надеялся, что и без них все разрешится.

Моему удивлению не было предела, когда на пороге призывной комиссии в числе нескольких десятков рекрутов я встретил Имре, на нем лица не было, впрочем, причиной его плачевного внешнего вида я считал последствия вчерашней попойки. Оказывается. отец приятеля выписал повестку мне, но не отменил призыв моего брата. От комичности ситуации я хохотал так, что привлек внимание не только караула, но и врача, вышедшего на крыльцо полюбопытствовать о причине такого веселья.

Наконец, раздев до белья, нас повели по цепи кабинетов, где сидели доктора призывной комиссии. В некоторые кабинеты нас заводили по несколько человек, в некоторые по одиночке. Я подошел к двери, на которой было написано «стучать» и постучал. Услышав низкий женский голос. – войдите, я приоткрыл дверь и оказался в кабинете один на один с врачом – дамой несколько старше меня. Врач посмотрела на меня стеклянным взглядом, отвернулась к окну, мне показалось, что лицо ее краснеет как от стыда, затем она повернулась ко мне, опустив голову и закрыв глаза и лоб ладонью, как будто задумалась.

– Оголитесь, – услышал я низкий голос. С дамами я привык играть первую скрипку, но сейчас, как под гипнозом, я выполнил требование доктора, совершенно оголившись. Мадам осмотрела меня томным взглядом и опять закрыла глаза ладонью. – Одевайтесь, можете идти.

К счастью, в своем возрасте я был лишен юношеских комплексов.

– Сударыня, я понимаю, что это ваша работа, но, как приличный человек, я не предлагаю жениться, но готов встретиться с вами в любое время сегодня вечером в уютном местном ресторанчике «Кодмон», управляющим которого имею честь быть, если на то будет ваше согласие.

Дама отнеслась к моему предложению как к шутке, впрочем, отказа, как и по морде, я не получил, выйдя от доктора в приподнятом настроении.

В последнем кабинете совершенно голых призывников встречал старший военный врач, дающий окончательное заключение о служебной пригодности.

Я, конечно, мог закатить скандал, кричать, что дойду до военного министра, что это вопиющая ошибка, и я совершенно не должен идти в армию, но мне стало так жалко родного брата, плетущегося за мной с настроением будущего висельника, что я решил пока не прерывать идущий театр абсурда, и как можно дольше поддерживать брата. – Я всегда успею выйти из смешной ситуации – убедил сам себя я, еще не веря, что все произошедшее – это правда, а не нелепый розыгрыш.