Сталинский 37-й. Лабиринты заговоров

4 августа 1938 года нарком обороны К.Е. Ворошилов направил Сталину очередную статью Кольцова о Ежове с запиской: «Прошу посмотреть и сказать, можно ли и нужно ли печатать. Мне статья не нравится». Но, конечно, не из-за этих статей Кольцова отзовут из Испании, а 14 декабря арестуют. Его фамилия уже прозвучала в следственных кабинетах.

И все-таки записка Ворошилова свидетельствует, что Сталин уже испытывал недовольство деятельностью Ежова. И 22 августа у наркома НКВД появился еще один 1-й заместитель. Им стал первый секретарь Закавказского крайкома ВКП(б) Л.П. Берия. Спустя семнадцать дней, «любимец Ягоды» и правая рука Ежова, командарм 1-го ранга (генерал армии) Фриновский был назначен наркомом Военно-морского флота СССР. С его уходом Берия возглавил также и Главное управление государственной безопасности (ГУГБ). Правда, лишь до середины декабря.

Появление в НКВД Берия еще не означало утрату власти Ежовым. К тому же в это время Сталина занимали не проблемы карающего ведомства. Летом 1938 года начались провокации на дальневосточной границе. 29 июля в районе озера Хасан части Красной Армии разгромили японские войска, вторгшиеся на советскую территорию.

Газеты восторженно славили командиров и бойцов, стоявших на границе, где «тучи ходят хмуро». Но иной тон носил секретный приказ, подписанный 4 сентября К.Е. Ворошиловым. Анализ ситуации в частях, сосредоточенных на Дальнем Востоке, свидетельствовал о развале этой группы войск. Ответственность за это лежала на маршале Блюхере.

Командующим отдельной Дальневосточной армией Блюхер стал еще в 1929 году. В числе пяти командиров высокого ранга он получил звание маршала; и советские историки «примкнули» Блюхера в качестве «жертвы» к общей шеренге «гениальных полководцев». При этом не упоминалось, что именно Василий Константинович был председателем военного трибунала, присудившего к смертной казни Тухачевского и его подельников.

Но был ли Блюхер «гениальным»? Действительные события этого не подтверждают. Когда в июле маршал возглавил руководство военными действиями против японской армии в районе озера Хасан, в целом операция прошла неудачно. Хотя советские войска и разгромили самураев, вытеснив их с сопок фронтальным наступлением, но части Блюхера потеряли 2,5 тысячи человек против менее 1,5 тысячи японцев.

К большой войне Дальневосточная армия вообще не была готова. В августе, после рассмотрения итогов боевых действий, Сталин отстранил Блюхера от командования Особой Дальневосточной армией. Пост командующего занял еврей Штерн, без особого успеха командовавший во время Хасанской операции 39-м стрелковым корпусом. Блюхера арестовали 22 октября, а 9 ноября он умер в тюрьме. Столь быстрая смерть объяснялась не насилием чекистов. «Полководец» подорвал свое здоровье еще до ареста. Но не усердным служением «богу войны», а чрезмерным увлечением дарами Бахуса.

Однако явственно вина Блюхера, а затем и Штерна обозначилась позже. Заступивший в начале 1941 года на пост командующего Дальневосточным фронтом генерал армии И.Р. Апанасенко с возмущением обнаружил, что вдоль железнодоржной магистрали, ведущей от Хабаровска в глубь страны – с 52 туннелями и большими мостами – нет ни одной шоссейной дороги.

Стоило японцам взорвать хоть один объект, как фронт оказывался изолированным среди просторов Уссурийской тайги. Бежавший за границу П. Григоренко так описывает реакцию нового командующего на это «открытие »: «У Апанасенко над воротником появилась красная полоска, которая быстро поползла наверх. С красным лицом, с налитыми кровью глазами он рявкнул: «Как же так! Кричали: Дальний Восток – на замке! А оказывается, здесь сидим, как в мышеловке! – Он подбежал к телефону...»

Дорогу протяженностью в 946 километров при участии воинских частей и населения построили в рекордные сроки. За время стройки двух секретарей райкомов Апанасенко сдал в солдаты. В книге «Очищение» В. Суворов задает риторический вопрос: «Чем занимался 17 лет на Дальнем Востоке «сильный военачальник», «обладавший аналитическим умом» Маршал Советского Союза товарищ Блюхер?.. Блюхер попивал...»

И все-таки являлось ли такое положение только результатом пьянства «гениального полководца »? В подтверждение оправданности такого вопроса нельзя не привести еще один фрагмент из собственноручно написанных показаний Тухачевского.

В разделе, касавшемся «плана поражения», он отмечал: «Дальневосточный театр войны крайне слабо обеспечен от воздействий японцев через МНР в направлении Читы и кругобайкальской военной дороги. В этом отношении ни ОКАВО, ни Гамарник не ставили вопросов о необходимости прокладки ж.-д. пути от Байкала хотя бы до Улан-Батора. В случае нападения на нас японцев наше положение в направлении МНР будет чрезвычайно тяжелым».

То есть пораженческо-вредительская ситуация и при Блюхере, и при Штерне существовала на Дальнем Востоке не только на участке от Хабаровска, но и в направлении МНР. И как бы ее ни оценивать – в качестве только просчетов или вредительства, но в случае начала войны она ставила страну на грань поражения.