Сталинский неонэп (1934—1936 годы)

После нелегального посещения в 1926 году Советского Союза Шульгин выпустил новую книгу «Три столицы. Путешествие в Красную Россию», в которой повторил свой прогноз. «Мы слишком много пили и пели,— писал он.— Нас прогнали. Прогнали и взяли себе других властителей, на этот раз „из жидов“. Их, конечно, скоро ликвидируют. Но не раньше, чем под жидами образуется дружина, прошедшая суровую школу» [614].

После второй мировой войны Шульгин счёл свои прогнозы осуществлёнными. Оказавшись к исходу войны в Югославии, он явился в советскую военную миссию и заявил о своём желании вернуться в Советский Союз, даже если его там арестуют. Л. Треппер, встречавшийся с Шульгиным на Лубянке, вспоминал, что его допросы превращались в чтение лекций по русской истории в зале, битком набитом офицерами НКВД. В беседах с сокамерниками Шульгин «часто распространялся на излюбленную им тему величия России:

„Под руководством Сталина наша страна стала мировой империей. Именно он достиг цели, к которой стремились поколения русских. Коммунизм исчезнет, как бородавка, но империя — она останется! Жаль, что Сталин не настоящий царь: для этого у него есть все данные! Вы, коммунисты, не знаете русской души. У народа почти религиозная потребность быть руководимым отцом, которому он мог бы довериться“» [615].

Шульгин был досрочно освобожден в 1956 году, вслед за чем его статьи стали появляться на страницах советской печати. В 1961 году он даже был приглашён в качестве почётного гостя на XXII съезд КПСС. Небезынтересен и тот факт, что Хрущёв на встрече с деятелями советской интеллигенции в 1963 году, обвиняя некоторых из них в отсутствии патриотизма, не преминул заявить, что Шульгин, хотя и «лидер монархистов, а патриот» [616].

В 20-е годы прогнозы Шульгина не вызвали такого внимания со стороны большевиков, какое было проявлено, например, к более осторожному прогнозу лидера либерально-кадетского течения «сменовеховцев» Устрялова, утверждавшего, что эволюция большевизма приведёт «к обычному буржуазному государству». На XI съезде РКП(б) Ленин подчёркивал: «В устряловском прогнозе содержится „классовая правда[“], грубо, открыто высказанная классовым врагом… Такие вещи, о которых говорит Устрялов, возможны, надо сказать прямо… Враг говорит классовую правду, указывая на ту опасность, которая перед нами стоит. Враг стремится к тому, чтобы это стало неизбежным» [617].

«Классовая правда» содержалась и в прогнозе Шульгина, указывавшего на возможность эволюции советского режима к вождизму с «истинно русской» спецификой. Эта «классовая правда» оказалась востребованной сталинизмом, и, будучи им до известной степени реализованной, стала одним из слагаемых трагического разрушения социалистической власти в СССР.

Конечно, данный прогноз не реализовался в том объёме, как это представлялось самому Шульгину. В результате экономических и социальных преобразований, осуществлённых на путях большевистской национальной политики, Советский Союз утратил присущие царской России черты колониальной империи. Бывшие отсталые национальные окраины продвинулись по пути экономического и культурного прогресса темпами, до сего дня не достижимыми для полуколониальных и зависимых стран.

Оценивая характер национальных отношений в СССР, Троцкий подчёркивал, что речь должна идти не о гнёте одной национальности над другой, а о «гнёте централизованного полицейского аппарата над культурным развитием всех наций, начиная с великорусской, которая страдает от режима гауптвахты никак не меньше других» [618].

Этот бюрократически-тоталитарный гнёт прямо вытекал из отношения Сталина к народу, которое, как справедливо замечал Г. Федотов, напоминало отношение «самодержавного царя… Колхозницы, плачущие от восторга после посещения самого Сталина в Кремле, повторяют мотив крестьянского обожания царя. Сталин и есть „красный царь“, каким не был Ленин. Его режим вполне заслуживает название монархии, хотя бы эта монархия не была наследственной и не нашла ещё подходящего титула» [619].

Разумеется, Сталин публично ни разу не произнес чего-либо, наталкивавшего на такую параллель. Своими истинными мыслями о взаимоотношениях «вождя» и народа он делился только со своим ближайшим окружением. В дневниковых записях М. Сванидзе (жены А. С. Сванидзе — шурина Сталина по первому браку), относящихся к 1935 году, воспроизведены сталинские слова по поводу устраиваемых ему оваций: «Народу нужен царь, т. е. человек, которому они могут поклоняться и во имя которого жить и работать». Спустя некоторое время Сталин «опять высказал мысль о фетишизме народной психики, о стремлении иметь царя» [620]. К этим свидетельствам близко свидетельство Хрущёва, вспоминавшего: «Сталин говорил, что народ — навоз, бесформенная масса, которая идёт за сильным» [621].