Сталинский неонеп

В статьях Радека указывалось, что германский фашизм и японский милитаризм встали на путь борьбы за передел мира и что такая политика угрожает не только Советскому Союзу, но и Франции, Чехословакии, Польше, США и другим государствам. Исключение Радек делал только для Англии, которая, по его словам, стремилась направить эту борьбу исключительно против СССР. Данная точка зрения отражала позицию сталинского руководства, которое продолжало считать Англию более опасным врагом, чем Германия. Раскольников вспоминал: в 1935 году во время его встречи с Молотовым завязался разговор о международном положении, о военной опасности и фашистской угрозе. «Наш главный враг — Англия,— глубокомысленно сказал Молотов твёрдым, не допускающим возражения тоном» [471].

В доверительном разговоре с Кривицким Радек заявил, что содержавшиеся в его статьях филиппики против агрессивных устремлений германского фашизма и жизненная реальность — это «совершенно разные вещи»: Гитлер не пойдёт против своего генерального штаба, настроенного в пользу сотрудничества с СССР, и против германских деловых кругов, ведущих с Советским Союзом обширную торговлю. В том же разговоре Радек назвал безмозглыми тех, кто полагал, что Сталин отвернётся от Гитлера из-за зверских преследований немецких коммунистов. Внешняя политика СССР, по словам Радека, должна исходить из того, что «никто не даст нам того, что дала Германия. Для нас разрыв с Германией просто немыслим» [472].

Свидетельства того, что такая установка отражала тайную игру, которую Сталин вёл при активном участии Радека, были обнаружены в 60—70-е годы бывшим ответственным работником Наркоминдела Е. А. Гнединым, проведшим 16 лет в сталинских тюрьмах и лагерях. Сопоставив опубликованные на Западе документы из архива немецкого министерства иностранных дел с известными ему советскими дипломатическими документами и с собственными воспоминаниями, Гнедин пришёл к выводу, что человеком, которого немецкий посол в Москве даже в секретных документах не называл по имени, а только «наш друг», был Радек. Через него поддерживались прямые связи Сталина и Молотова с Гитлером, минуя Литвинова [473].

Косвенные подтверждения этого содержатся в письмах Б. Николаевского, рассказывающих о его беседах с Оффи, бывшим секретарём посла США в СССР Буллита. Оффи сообщил, что в 1935 и 1936 году Бухарин в беседах с ним и Буллитом [474] сказал, что Сталин ведёт секретные переговоры с немцами и «тянет в сторону союза с Германией». К этому Николаевский прибавлял: ему самому довелось слышать от Бухарина в 1936 году, что «Сталин по вопросу о немцах стоит в Политбюро на особо осторожной (прогерманской) позиции» [475]. Очевидно, Бухарин, которого в то время не допускали к секретным материалам Политбюро, мог почерпнуть эту информацию у Радека, с которым в те годы был весьма близок.

Хотя Троцкому, разумеется, не были известны все эти факты, он безошибочно разгадал сталинские устремления к сговору с Гитлером. В статье Л. Седова, освещавшей позицию Троцкого по отношению к фашизму, подчёркивалось, что Сталин «промышленными заказами фашистской Германии и льстивым тоном советской печати надеялся задобрить Гитлера… Сталин и сегодня без колебания вступил бы в соглашение или в союз с Гитлером, выдав ему с головой немецкий и европейский пролетариат, если бы на это пошел Гитлер. Дело только за ним» [476].

Этот прогноз нашёл подтверждение в дальнейших шагах Сталина, по инициативе которого на протяжении всего 1936 года шли непрерывные переговоры советских дипломатов с имперским министром Шахтом и другими высокими чинами германского рейха. В этот период Гитлер стал склоняться к таким переговорам, поскольку для ускорения военных приготовлений он остро нуждался в получении стратегического сырья из Советского Союза. В докладной записке начальника экономического департамента германского МИДа К. Шнурре от 19 октября 1936 года указывалось: «В руководящих кругах было признано, что положение с сырьём и процесс перевооружения Германии таковы, что поставили нас в зависимость от получения русского сырья. Поэтому необходимо сдвинуть германо-советские экономические отношения с нынешней мёртвой точки… Поставки в Россию сейчас более чем когда-либо находятся в интересах политики Германии, поскольку только таким путём мы сможем получать на правах обмена нужное нам сырьё» [477].

Двойная игра Сталина продолжалась и после того, как 25 ноября 1936 года был официально подписан антикоминтерновский пакт между Германией и Японией.