Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

В этой ситуации становилось важным, кому принадлежал контроль над аппаратом: «В частности, одна вещь для людей, боровшихся за власть, должна быть совершенно ясной. Чтобы быть у власти, надо было иметь свое большинство в Центральном комитете. Но Центральный комитет избирается съездом партии. Чтобы избрать свой Центральный Комитет, надо было иметь свое большинство на съезде. А для этого надо было иметь за собой большинство делегаций на съезд от губернских, областных и краевых партийных организаций. Между тем эти делегации не столько выбираются, сколько подбираются руководителями местного партийного аппарата — секретарем губкома и его ближайшими сотрудниками. Подобрать и рассадить своих людей в секретари и основные работники губкомов, и таким образом будет ваше большинство на съезде. Вот этим подбором и занимаются систематически уже в течение нескольких лет Сталин и Молотов. Не всюду это проходит гладко и просто. Например, сложен и труден путь ЦК Украины, у которого несколько губкомов. Приходится комбинировать, смещать, перемещать, то сажать на ЦК Украины первым секретарем Кагановича, чтоб навел в аппарате порядок, то перемещать, выдвигать и удалять строптивых украинских работников. Но в 1925 году основное в этом рассаживании людей проделано. Зиновьев увидит это тогда, когда уже будет поздно»[284].

Сталин хорошо понимал значение украинизации в укреплении своих позиций в республике. Подразумевая усиление национальных моментов в партийном и государственном строительстве, украинизация способствовала выдвижению местных национальных кадров на руководящую работу, что создавало возможность оказывать влияние на местные республиканские парторганизации. Кроме того, украинизация имела особое значение и в связи с процессом бюрократизации советского общества и образования его нового правящего слоя — номенклатуры. Кандидатуры на руководящие посты в партийном и советском аппарате предварительно рассматривались и обсуждались партийными комитетами. Партийный контроль за назначением на должности был упорядочен и приведен в определенную систему решением Политбюро в ноябре 1923 года[285]. Список номенклатурных должностей постоянно расширялся и касался уже не только высшего, но и среднего звеньев управления. Поскольку кадры для номенклатуры пополнялись за счет «выдвиженцев», коренизация, проходившая в советских республиках, создавала благоприятные условия для формирования национальной партийно-советской бюрократии.

В этой ситуации Сталин сделал ставку на своего приверженца Л. М. Кагановича: генсек желал его видеть на важном посту главы республиканской парторганизации. В данной связи хочется вспомнить слова одного из украинских деятелей, И. В. Майстренко, который побывал «во всех течениях коммунизма в Украине: среди боротьбистов, в КП(б)У, во фракции федералистов (группа Лапчинского), в КП(б)У, УКП, наконец, снова в КП(б)У»[286]. По его словам, «хотя глава ВУЦИК Петровский и глава Совнаркома Чубарь имели в КП(б)У и УССР больший авторитет, нежели генеральный секретарь ЦК КП(б)У Каганович, однако партией и республикой фактически управлял уже Каганович, а не они. Они были и в Политбюро ЦК ВКП(б) в Москве (Петровский как кандидат, а Чубарь даже как член Политбюро), однако власть под конец 1920-х годов решительно перемещалась от советских органов к партийным»[287].

В беседе с поэтом и публицистом Ф. И. Чуевым Каганович так описывал обстоятельство своего назначения: «На Украине тогда (в 1925 г. — Е. Б.) поднимали голову троцкисты, рабочая оппозиция и зиновьевцы. В ЦК Украины большие колебания были. …Квиринг колебался, Петровский колебался, решили туда послать Кагановича. И я поехал, повел борьбу за спасение организации на платформе ЦК»[288]. Как рассказывал Лазарь Моисеевич, после решения о его новом назначении он побывал у Фрунзе, который сказал ему: «Я очень боюсь за вас. Я хорошо знаю Украину. Вы человек способный, они вас там съедят». «Я Сталину это рассказал, — вспоминал Каганович. — Он говорит: „Ничего они вас не съедят. У них в Украинском Политбюро семь человек и четырнадцать мнений“. — „Как же так, товарищ Сталин, семь человек и четырнадцать мнений?“ — „Сначала один расходится с другим, а потом расходится с самим собой“, — ответил Сталин»[289].

Следует сказать, что в Харькове рассчитывали, что Квиринга заменит В. М. Молотов. Политбюро ЦК КП(б)У 20 марта постановило «категорически настаивать перед ЦК РКП на немедленном направлении в Украину на эту работу т. Молотова как товарища достаточно авторитетного в партийной массе». Однако вместо Молотова решением ЦК РКП(б) от 26 марта генеральным секретарем ЦК КП(б)У был рекомендован член Политбюро, секретарь ЦК РКП(б) Л. М. Каганович[290], что, как пишет украинский историк В. С. Лозицкий, «поставило членов Политбюро ЦК КП(б)У в достаточно неудобное положение»[291].

§ 2. «Конечно, вся партия… должна заняться изучением Украинского языка»