Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

Нельзя сказать, что республиканское руководство не беспокоила ситуация с украинизацией. В конце 1924 — начале 1925 гг. В. Я. Чубарь готовил новый декрет по украинизации государственного аппарата. Свои соображения он изложил Политбюро 26 февраля 1925 г. Решено было перенести срок украинизации госучреждений с 1 августа 1925 г. (как было намечено ранее) на 1 января 1926 г., также планировалось создать Центральную всеукраинскую комиссию по руководству украинизацией под руководством главы украинского Совнаркома и смягчить формулировки об увольнении работников за незнание украинского языка — таковым было разрешено восстановиться на службе после того, как они в достаточной мере усвоят украинский язык. Однако президиум Всероссийского центрального совета профсоюзов в письме к Сталину от 11 марта 1925 г. выразил обеспокоенность, что принятие нового декрета о полной украинизации госучреждений создаст угрозу одновременного увольнения большого числа служащих и работников. Руководству КП(б)У пришлось оправдываться перед генеральным секретарем ЦК ВКП(б), обещая переработать документ в сторону смягчения требований к госслужащим[272].

В марте 1925 г. украинская парторганизация обратилась к центральному руководству еще с двумя просьбами. 5 марта Политбюро ЦК РКП(б) удовлетворило просьбу ЦК КП(б)У «о предоставлении им права оформлять перевод в КП(б)У членов коммунистической партии Западной Украины, прибывающих на территорию Украины»[273]. 13 марта в Москве рассматривался вопрос о финансовом положении Госиздата Украины. Было принято решение «признать необходимым выдать Укргизу в течение тек[ущего] бюдж[етного] года дотацию в размере 400 000 (четыреста тысяч) рублей», правда, включив в эту цифру те 75 000 рублей, которые уже было предложено отпустить во второй половине года. Причем «средства, отпущенные согласно этому постановлению, должны быть использованы исключительно для издания литературы на украинском языке»[274].

Впрочем, эти события отнюдь не меняли общей ситуации с украинизацией: глава украинских коммунистов Э. И. Квиринг также не демонстрировал желания активно внедрять в жизнь лозунги XII съезда. Украинский литературовед и публицист И. Кошеливец, эмигрировавший из Советской Украины во время Второй мировой войны и ставший почетным доктором философии Украинского свободного университета в Мюнхене, действительным членом Научного общества имени Шевченко и Украинской свободной академии наук, в своей работе, посвященной Н. А. Скрыпнику, даже назвал «бывшего екатеринославца» Квиринга откровенным врагом украинской культуры[275].

Однако Эммануил Ионович относился к украинизации не враждебно, а скорее сдержанно. Несомненно, больший интерес лидер коммунистов Советской Украины проявил к внутрипартийной борьбе в Москве. Сначала Квиринг поддержал «тройку» — Г. Е. Зиновьева, Л. Б. Каменева и И. В. Сталина — в ее борьбе с Троцким и активно помогал устранить одного из главных украинских троцкистов — Х. Г. Раковского. Вскоре «новая оппозиция» Зиновьева и Каменева попыталась изменить расстановку сил внутри партии в свою пользу, решив привлечь на свою сторону первого секретаря КП(б)У. Камнем преткновения оказался вопрос о Троцком. 5 января 1925 г. Квиринг сообщил Сталину, что секретари губернских партийных комитетов на Украине предлагали исключить Троцкого из Политбюро ЦК ВКП(б) и сместить его с должности главы РВС Красной армии. На этот пост предлагались Сталин или Дзержинский. В ответ 11 января Сталин телеграфировал Квирингу: «…по вопросу о Троцком мы все сходимся в том, что его надо снять с Ревсовета, причем большинство полагает, вместо Троцкого надо поставить Фрунзе». Сталин счел, что исключать Троцкого из Политбюро нецелесообразно (поскольку в Политбюро он будет менее опасен, чем вне его). Генеральный секретарь указал, что так думает большинство, подчеркнув: «Я придерживаюсь мнения большинства»[276].

В этот же день состоялся пленум ЦК КП(б)У, на котором дело пошло отнюдь не так, как рассчитывал Сталин. 12 января Квиринг сообщил Сталину, что пленуму на закрытом заседании было сообщено о телеграмме генерального секретаря. Но большинством голосов (27 против двух) пленум счел необходимым исключить Троцкого также и из Политбюро. Как подчеркивает В. Ю. Васильев, решение украинского руководства не совпадало с позицией Сталина и большинства членов Политбюро ЦК РКП(б)[277].