Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

В Харьков Каганович приехал к пленуму ЦК и ЦКК КП(б)У, который состоялся 5–7 апреля 1925 г. На пленуме прозвучало обстоятельное объяснение сложившейся ситуации Г. И. Петровским. Последний объяснил, что Политбюро «решило настаивать перед ЦК РКП на назначении к нам в генеральные секретари т. Молотова». «Когда мы с т. Чубарем были в Москве по поводу этого вопроса, наше решение о снятии т. Квиринга было одобрено, — заявил Петровский, — что же касается т. Молотова, то т. Сталин должен был поставить этот вопрос на очередном заседании Политбюро ЦК РКП, решения которого мы ожидать не могли и уехали. ЦК РКП… предложило нам т. Кагановича, который здесь вот присутствует»[292].

Пленум, помимо выбора нового главы украинских коммунистов, оказал большое влияние и на судьбу украинизации. На этом партийном форуме отчетливо прозвучало новое отношение к ее проведению. Подводя итоги двухлетней работы партии в этой области, А. Я. Шумский констатировал: «…мы пошли в некоторой степени по линии наименьшего сопротивления и… линия партийной политики в национальном вопросе получила некоторый уклон в сторону украинизации главным образом советского аппарата, соприкасающегося с селом, и низового сельского просвещения, оставляя почти незатронутыми украинизацией партийную жизнь, партийный аппарат и жизнь рабочих организаций»[293]. По его словам, «это наиболее легкое дело — украинизация советского аппарата, — уперлось в конце концов в то затруднение, что стоящая во главе советского аппарата партийная верхушка не украинизировалась». Он отметил также «формальное выполнение украинизации, заключающееся в том, что для украинизации того или иного советского органа приглашается в качестве переводчиков какой-нибудь Петренко, Карпенко или Ковбаса, который и переводит на украинский язык все то, что входит в свет из недр данного учреждения. <…> Партия в течение этих двух лет сделала чрезвычайно мало в смысле овладения украинским языком»[294]. В результате партия «не приобщилась к украинской общественной жизни», и «начинают воскресать… политические трупы вроде Грушевского и других, которые начинают восстанавливать порванные в период гражданской войны общественно-политические связи»[295].

Лазарь Моисеевич Каганович (1893–1991) — советский государственный, хозяйственный и партийный деятель

Выступивший в прениях Л. М. Каганович подчеркнул, что он считает вопрос о кадрах кардинальным: «И здесь вопрос стоит не только об украинском языке. Тут речь идет о подготовке украинцев, и от этого отказываться нельзя. Конечно, вся партия — и русский кадр, и, в первую очередь, старые большевики, старая гвардия — должна заняться изучением украинского языка, чтобы приблизиться к украинским массам. Но нужно подготовить украинских работников, которые, зная быт, психологию, были бы марксистски грамотны»[296]. Т. Мартин подчеркивает, что Каганович показал личный пример в овладении партии украинским языком. Уроженец деревни Кабаны Радомысльского уезда Киевской губернии «говорил по-украински с примесью белорусских слов», но пообещал выучить украинский язык так, чтобы уже на следующем съезде партии выступить по-украински. Выполнить свое обещание ему удалось не в 1925 г., а в 1927 г.[297] Впрочем, несмотря на то, что Лазарь Моисеевич выучил украинский язык, которого раньше не знал, говорил на нем в основном тогда, когда было необходимо проявить знание «мовы». Так, выступая в июле 1928 г. на выпускном собрании курсов окружных работников, Каганович говорил о необходимости изучения чиновниками украинского языка исключительно по-русски. На просьбу с места говорить по-украински он заявил: «Я сегодня не выступаю по-украински исключительно потому, что страшно устал и голова болит… Я украинский язык знаю, но не настолько, чтобы думать по-украински»[298].