Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

В своей работе Ваганян касался и ситуации на Украине. Особенно его беспокоила «нынешняя ориентация национальной украинской интеллигенции на галицийско-украинскую речь», что означает «самую несомненную попытку оторвать нарождающуюся интернациональную культуру украинского пролетариата от родственной по идеологии культуры великорусского рабочего класса»[680]. Ваганян понимал, что причиной этой тенденции являлось «желание поскорее и решительнее отделить, обособить, выделить и специфизировать украинский язык от великорусского»[681]. Он выступал против повсеместного похода на русский язык («который ведется теперь с особым рвением во всех автономиях и республиках»[682]), поскольку русский язык «есть межнациональный язык нашего Союза», и поход против него — это поход против «нашего общего хозяйства… против нашей партийной политики»[683].

Как считает В. Ю. Васильев, рассуждения Ваганяна логично вели к политическим обвинениям против Л. М. Кагановича и украинского руководства в искажении партийной линии, измене интересам рабочего класса, дружбы народов СРСР[684]. В июне 1927 г. на заседании ЦКК ВКП(б) политику украинизации подверг критике Г. Е. Зиновьев, заявивший, что линия КП(б)У противоречит общепартийной национальной политике. В ответ председатель национальной комиссии ЦКК ВКП(б) К. Таболов опубликовал статью, в которой отметил, что на Украине выпады против украинизации восприняли как лозунг «Прочь украинизаторство, пусть живое русификаторство!», что вызывало шатание среди некоторых партработников и русских бюрократов. Таболов напомнил высказывание Сталина на Х съезде РКП(б) о том, что украинская национальность существует. 14 июля секретариат ЦК КП(б)У направил директиву местным парторганизациям активнее обнаруживать оппозиционеров и исключать их из партии[685].

Осень 1927 г. выдалась для Кагановича напряженной. И борьба с оппозицией, и конфликт с КПЗУ набирали обороты. Республиканское руководство вынуждено было защищать свою линию в проведении национальной политики. Сначала в сентябре в журнале «Бiльшовик України» появилась статья В. Юринца «О националистическом уклоне в Коммунистической партии Западной Украины». Юринец расценил выступление Максимовича в качестве «симптома угрозы утраты» пролетарского руководства в национальном революционном движении, как проявление пассивности «против усиливающейся волны национализма среди мелкой буржуазии»[686].

В октябре «Бiльшовик України» разразился сразу двумя статьями в адрес критиков методов республиканского руководства. 10-й номер открывался передовицей «Национальный вопрос на Украине и оппозиция», в которой читателей уведомили о высказывании Г. Е. Зиновьева на заседании Президиума ЦКК 24 июня 1927 г.: «Сталин проводит архибеспринципную политику в отношении национального вопроса. Разводят, как бы сказать, искусственно „левых“ и „правых“, а потом их стукают лбами. На Украине проводят такую „украинизацию“, которая явно противоречит нашей национальной политике, бьет по нашей линии по этому вопросу, помогает петлюровщине, а настоящему шовинизму отпора нет. Секретарское „усмотрение“ замещает у нас правильную национальную политику»[687]. Передовица подчеркивала: «обвинение Сталина — обвинение партии, потому что Сталин проводит политику партии»[688]. Припомнили Зиновьеву и его прежнее высказывание на одной из украинских конференций о том, что «язык должен свободно развиваться» и в конце концов победит более жизнеспособный. Позиция Зиновьева была названа либерально-буржуазной, отрывающей и противопоставляющей пролетариат крестьянству и играющей на руку «настоящей петлюровщине»[689].

После критики Зиновьева республиканское руководство решило «разоблачить» еще одного партийного деятеля, взгляды которого весьма болезненно воспринимались в Харькове. В следующем номере журнала появилась статья «Ларинская русотяпская „практика“», автором которой был А. А. Хвыля, занимавший в 1926–1928 гг. должность заместителя заведующего агитпропотделом ЦК КП(б)У и именуемый поэтому современными украинскими историками политцензором[690]. Хвыля негодовал, что Ларин собрал пикантные анекдоты и заметки, не проверив их, и выступил с обвинением против партии: «Спасайтесь! На Украине наших душат! Русская культура гибнет, напрасно гибнет! Никому слова не дают сказать на русском языке — все украинским. Иначе — увольнение с должности»[691]. По словам Хвыли, Ларин «согласен с тем, что украинский язык — это шаг к некультурности»[692], он дискредитирует украинизацию и под лозунгом защиты национальных меньшинств хочет «увековечить на Украине гегемонию русской культуры», поскольку, по его мнению, рабочий класс на Украине преимущественно русский[693]. «За „гениальным“ теоретиком Ваганяном идет „гениальный“ практик Ларин»[694], — утверждал Хвыля.