Сталинский проконсул Лазарь Каганович на Украине. Апогей советской украинизации (1925–1928)

Это решение было принято в разгар важного форума: 20–29 ноября проходил Х съезд КП(б)У. В своем выступлении Л. М. Каганович утверждал, что мировой империализм настойчиво готовил классовую войну против СССР, и поэтому Украина, географически расположенная рядом с двумя такими соседями, как Польша и Румыния, первой подвергалась опасности со стороны врага. Не случайно разные иностранные издания анализировали украинскую проблему и перспективы независимости Украины. Как подчеркнул украинский генсек, для империалистических государств советская Украина представляла угрозу революционным влиянием, к тому же их привлекал выход к Черному морю, связь через ее территорию с Закавказьем и Персией. Но оккупировать Украину и сделать из нее колонию никому не удастся, а украинская государственность может расти и развиваться лишь в условиях диктатуры пролетариата[704]. Украинский партийный лидер вновь говорил о достижении украинизации и критиковал русский национал-уклонизм Ларина, Ваганяна и Зиновьева, связав их с эмигрантской газетой «Последние новости», которая одобряла взгляды Ларина. Одновременно он критиковал националистический уклон в КП(б)У и коммунистов, которые поддерживали его в КПЗУ[705].

После доклада на Х съезде КП(б)У Каганович получил от делегатов несколько крайне неприятных для него анонимных записок о «шумскизме» и украинском бюджете. В одной попросили объяснить, почему утвержденный ЦИК СССР годовой бюджет Москвы составил 250 млн рублей, а всей Украины — 260 млн рублей. В ответ Каганович с раздражением заявил: «Если этот человек хочет сказать, что у нас нет государственности… он хочет, чтобы у нас были полные таможенные границы, была изгородь, которая бы отгораживала нас от Советского Союза. Этот человек хочет, чтобы у Белгорода стояла граница, а для того, чтобы поехать в Москву, необходимо брать дипломатический загранпаспорт. А мы говорим, что в деле связи с пролетариатом других союзных республик, в своем укреплении пролетарской государственности нам такая государственность не нужна. Нам нужно, чтобы мы постепенно расширяли свои границы, чтобы постепенно добивались того, чтобы те границы, которые существуют между нами и РСФСР, существовали между нами и будущей польской советской социалистической республикой»[706].

Основные положения речи Кагановича были повторены в статье В. Юринца в журнале «Більшовик України». «Империалистические государства упорно готовят интервенционистскую войну против нашей социалистической республики»[707], — утверждалось в статье. «Чем привлекает Украина европейских капиталистов? — спрашивал автор. — А прежде всего тем, что она открывает доступ к Черному морю, к кавказским и среднеазиатским рынкам. В них заинтересованы не только Англия или Германия, но и Польша»[708]. Много внимания в публикации отводилось и «интригам» Ларина, Ваганяна и Зиновьева. По словам Юринца, проводилась «бешеная кампания по национальной линии, целью которой является доказать, что украинизация является только внешней вывеской процесса подрыва… остатков украинской государственности, с другой стороны, готовится целый ряд дипломатических и политических интриг, шагов и усилий, которые должны подготовить вооруженную интервенцию»[709].

Практически сразу после украинского съезда состоялся XV съезд ВКП(б), проходивший со 2 по 19 декабря 1927 г. и сыгравший решающую роль в судьбе оппозиционеров. Поскольку оппозиция «идейно разорвала с ленинизмом», принадлежность к ней и пропаганда ее взглядов была сочтена несовместимой с членством в ВКП(б). Украинская делегация продемонстрировала преданность Сталину, и Каганович, выступая на съезде, разоблачал «раскольническую» деятельность оппозиции против партии на украинских примерах. Он подчеркнул, что на Украине зиновьевцев и каменевцев было мало, зато была троцкистская группа. По его словам, питавшие большие надежды на Киевщину и Одесчину оппозиционеры «получили по рукам»[710]. «Раковский попытал счастье на Днепропетровщине и в Запорожье, — продолжал Каганович. — Из Харькова он вылетел очень быстро. Но мы можем сказать, что кроме жалких, небольших собраний оппозиционеров Раковский ничего нигде не мог собрать. И пролетариат Днепропетровска и пролетариат Запорожья дал ему соответствующий отпор»[711].