Сталинским курсом

После обеда мы направились к Енисею полюбоваться этой могучей рекой. Был жаркий июльский день. Мы расположились на высоком берегу. Внизу видна была узкая полоса пляжа. Тысячи красноярцев от мала до велика собрались тут. Люди лежали на песке, подставляя свои тела обжигающим лучам солнца, плавали, ныряли, детишки полоскались в воде и визжали от удовольствия. Все испытывали радость от общения с природой.

С каким-то особенным чувством покоя и умиротворения наблюдали мы эту картину. Люди жадно наслаждались солнцем, водой. Они были счастливы, забыв на время про все тяготы, нелегкие заботы, суету обыденной жизни, и чувствовали себя как дети единой матери-природы. Как хороша жизнь! И зачем эти войны, лагеря, ссылки? Неужели нельзя жить без них в мире, согласии, в атмосфере доброжелательности?

Увы…

Глава LXXXII Прибытие на место жительства

К вечеру мы вернулись в Дом колхозника. Предстояло переночевать в Красноярске последнюю ночь, а на следующий день попасть в Большую Мурту. Между Красноярском и Большой Муртой регулярно ходил автобус, но влезть в него было очень трудно, а с багажом практически невозможно. Надежда оставалась только на попутный грузовик. Машины часто следовали в Мурту, но никто из шоферов не рисковал брать пассажиров в пределах черты города. Опытные люди подсказали, что только на окраине города можно рассчитывать попасть на машину. Кое-как добрались с вещами в отдаленную часть города и начали голосовать перед каждой проходящей грузовой машиной. Долго мы голосовали безрезультатно — то машины были полностью загружены, то водители просто не реагировали на нас. Мы уже начали терять надежду, опасаясь, как бы не пришлось ночевать под открытым небом. Сидели молча, охваченные невеселыми мыслями. Особенно был озабочен Юра. Он взвалил на себя ответственность за нас, уже не молодых родителей. Ему предстояло не только отвезти нас куда-то в чужой край, но и обустроить там на новом месте — позаботиться о нашем жилье, постараться трудоустроить. Но предоставится ли нам возможность заработать на кусок хлеба? Все это не могло не тревожить Юру, ведь сам он еще не имел постоянного заработка. Рассчитывать на то, что мы сможем тяжело физически трудиться для обеспечения какого-то прожиточного минимума, не приходилось — мы были немощны. Надежд на то, что в сибирской глубинке представится возможность зарабатывать интеллектуальным трудом, тоже практически не было.

Таким невеселым мыслям предавались все мы в ожидании попутной машины.

После долгого ожидания нам, наконец, повезло — какая-то не полностью загруженная грузовая машина остановилась в ответ на наши жесты. Водитель согласился нас взять. Он направлялся в Большую Мурту, где, кстати, и проживал сам. Юра взобрался в кузов, а мы с Оксаной разместились в кабине.

Машина петляла по тайге. Дорога то поднималась в гору, то стремительно низвергалась в лощину. Вплотную к шоссе подступал лес, высокий, могучий. Селения попадались лишь изредка. Солнце клонилось к закату, надвигалась северная короткая, как бы призрачная ночь, за которой быстро наступает утренняя заря. Дневной зной стремительно перешел в прохладу. Температура воздуха резко упала. В своем летнем пиджаке Юра сидел наверху на каких-то ящиках и ежился от пронизывающего холода. К счастью, у нас была лагерная телогрейка, которую мы передали Юре наверх.

Было около двенадцати ночи, когда мы прибыли в Большую Мурту. Шофер остановил машину возле райисполкома на главной улице и объявил:

— Приехали!

— Скажите, здесь есть какой-нибудь постоялый или заезжий дом, где можно было бы переночевать? — спросили мы у него.

— Нет, ни гостиницы, ни заезжего дома тут отродясь не было. Ежели кто и приезжает сюда, то останавливается у своих знакомых.

— Но, может быть, можно переночевать у кого-либо частным образом, за деньги. Мы здесь впервые, никого не знаем. Помогите нам устроиться у кого-нибудь хотя бы на ночь.

Шофер замялся и сказал:

— Поздно уже, ни в одном окне не видно света — все уже спят, и как-то неловко людей беспокоить.

— Ну что ж, будем располагаться прямо тут же, на обочине дороги. Как-нибудь проведем ночь. Жаль только стариков, — сказал Юра, обращаясь к шоферу, — да что поделаешь, если другого выхода нет.

Мы принялись стаскивать с машины свои вещи.

— Постойте! — остановил нас шофер. Ему, видно, стало нас жаль, и он принял внезапное решение. — Знаете что? Отвезу-ка я вас к моим батькам. Они живут недалеко отсюда. Я попрошу приютить вас на ночь, а завтра днем вы найдете себе что-нибудь более подходящее. Не ночевать же вам, правда, на улице, да еще в такую холодную ночь. Полезайте в машину.

Нечего и говорить, как мы были благодарны человеку, принявшему в нас участие.

Через несколько минут машина остановилась в каком-то темном переулке. Все ближние дома, кроме одного, были погружены во мрак. Освещенным оказался дом, где жили родители шофера. Из открытых окон и наружной двери вырывались громкие голоса пьяных людей, горланящих какую-то несуразную песню.