Сталинским курсом

Его отношения с родней Марьяны становились все более натянутыми и неестественными, хотя Панас держал себя в высшей степени скромно и ненавязчиво. Особенно косо смотрели на него дети Марьяны. Панас чувствовал себя все более и более неуютно в атмосфере скрытой враждебности и недоброжелательства. Марьяна понимала его тягостное душевное состояние и, чтобы облегчить его переживания, старалась еще сильнее выражать свою любовь к нему. Он же, наоборот, чувствовал, что с каждым днем становится к ней все более равнодушным. Да и о каких проявлениях любви между ними могла идти речь в такой обстановке? К тому же Белоруссия, в которой волей судьбы оказался Панас, хотя и была ему близка по духу и культуре, все же не могла заменить родную Украину, милее и дороже которой не было ничего на свете.

Все больше его одолевали мысли о родном доме, родителях и друзьях, покинутых много лет назад по воле НКВД. Он начал обвинять себя за то, что предал родину, поехав с Марьяной в Белоруссию, вместо того, чтобы сразу после освобождения возвратиться в отчий дом, обнять родителей, брата, сестер и поцеловать родную землю отцов и дедов. Все больше им овладевала тоска по родине, и он сказал Марьяне:

— Давай поедем в Дрогобыч. Надо же, наконец, познакомить тебя с моей родней. Стыдно, что мы до сих пор не удосужились навестить моих родителей. Да и тебе интересно побывать на Украине, отдохнуть от домашней обстановки.

Уговаривать Марьяну не пришлось — она сама мечтала об этой поездке.

О дне приезда в Дрогобыч Панас заблаговременно телеграфировал.

Когда чета супругов вошла в отчий дом, их там ожидало большое общество родных, друзей, знакомых. Все были рады возвращению Панаса, шумно его приветствовали, обнимали, целовали, а Марьяна стояла в стороне, и никто не обращал на нее внимания. Она испытывала точно такое же чувство неловкости, смущения и ненужности своего присутствия здесь, какое пережил Панас, появившись впервые в ее семье. Но Панас поспешил ей на помощь.

— А это, — сказал он, обращаясь ко всем на родном украинском языке, — моя жена Марьяна, прошу любить и жаловать.

Все устремили на нее пристальные взоры, придирчиво изучая ее внешность. И на лицах всех появилось разочарование. Присутствующие вдруг почувствовали себя скованными, сдержанными. Общее веселье, радость, только что оживлявшие все общество, как-то внезапно померкли. Скоро все гости под разными предлогами разошлись по домам. Остались только отец, мать, брат и сестра.

Потрясенная таким приемом, Марьяна долго не могла успокоиться.

Панас всячески ее утешал, говорил, что не надо придавать значения недружелюбной встрече, ей оказанной, и не следует обижаться на его земляков, так как они люди простые, не лишенные суеверий и предрассудков, унаследованных от предков. Сказал, что здесь принято было брать в жены местную жительницу.

В конце концов Марьяна немного успокоилась, и Панас уговорил ее прилечь и отдохнуть после бессонной ночи в поезде. Скоро она уснула, и он ушел в другую комнату, где его поджидали родители, брат и сестра.

Это были простые провинциальные люди. Хотя жили они в городе, но имели свои приусадебные участки, поэтому относились как бы к промежуточной прослойке между горожанами и крестьянами. Жили, не испытывая особенной нужды, но и небогато. Они придерживались строгих патриархальных взглядов, обычаев, традиций и считали, что даже их взрослые самостоятельные дети обязаны считаться с волей родителей, особенно, если речь идет о таком важном событии, как женитьба молодых. И родители никогда не простят сыну, если он женится, не испросив на то родительского благословения.

Все это Панас знал. В комнате, где собралась вся его родня, он был встречен суровыми осуждающими взглядами, не предвещавшими ничего доброго.

— Ну ты и порадовал нас невесткой, — начал отец. — Ты в своем уме? Она тебе в матери годится! Ты не мог взять себе молодую, красивую, работящую девушку, хорошую хозяйку, которая помогала бы тебе во всех твоих делах? Мало того, что она старуха, она еще и барыня и, наверно, ничего не умеет делать. Я же вижу, что она не из простых людей, как мы, крестьяне. Ты будешь плясать под ее дудку. И тебе не стыдно? Через пару лет она совсем состарится. Ты подумал, что скажут люди, когда увидят, что ты, такой молодой, здоровый, красивый, взял себе в жены старую бабу? Они засмеют тебя. Как хочешь, а мы не принимаем такую невестку. И заявляем тебе решительно, если не порвешь со своей Марьяной, ты нам не сын. Выбирай, либо она, либо мы!