Сталкер

— Все дело в деньгах?

— Убийство Филиппа — да, хотя ты, вероятно, мне не поверишь, — говорю я, начиная расхаживать по комнате, задаваясь вопросом, что мне делать сейчас, когда она моя. Возможности бесконечны, но креативности у меня маловато.

— А Артур?

— Он мешал. Ему не повезло.

Сажусь на стул в углу и смотрю, как она разваливается. Мне нравится этот разговор. Он приближает ее к безумию с каждым произносимым мною словом.

Ванесса сглатывает.

— Для тебя это так легко, не так ли?

— Для тебя тоже, вот только я не вру сам себе. А ты врешь, — говорю я.

Она кривится, и я могу сказать, что она прикусывает щеки, чтобы сдержаться и не обложить меня матом. Хорошо. Она начинает понимать, что происходит, когда она меня злит.

— Артур был невиновен. Его не нужно было втягивать в это.

— Ты сама втянула его, когда поцеловала. Это было отвратительно. — Ее глаза расширяются, поэтому я добавляю: — Да, я видел все... все, что ты делала. — Я вожу пальцем по кругу в воздухе. — В его доме.

— Ты шпионил за нами, — говорит она.

— Ты собиралась рассказать полиции обо мне. Конечно, я шпионил за вами, — отвечаю я, сплетая пальцы.

Она откидывается назад и поднимает бровь.

— А как насчет этого? Ты завидовал ему, поэтому сейчас решил отомстить.

Прищуриваю глаза и стискиваю зубы от разочарования. Как она смеет предполагать подобное? Ебаная самовлюбленная сука.

— Я знаю, что это правда, — утверждает она.

— Заткнись! — я кричу, срываясь со своего места.

— С ума сходишь, Никс?

Вскидываю голову, ярость растекается по моим венам.

— Как ты меня назвала?

— Никс... Прикольное прозвище, тебе не кажется?

Я бегу к ней, рыча, заставляя ее забиться в угол, когда дергаю решетку.

— Это имя не для тебя.

— О, а для кого? — спрашивает она, улыбаясь так злобно, что мне хочется залезть к ней и трахнуть эти губы, пока она не сможет больше улыбаться.

— Люди, которым я могу доверять, — усмехаюсь я. — А ты в их число не входишь.

— Говорит парень, который причиняет боль ни в чем не повинным людям.

— Ты тоже не святая, красотка, — шиплю я.

— Не я втянула Артура или Пейдж, — говорит она, наклоняясь вперед и хватаясь за прутья, чтобы подразнить меня.

— Артур сам себя втянул.

— То, что я живу с ним, не значит, что он часть этого дерьма.

— Артур угрожал моей собственности, поэтому мне пришлось избавиться от него.

— Собственности? — поправляет она.

Я просовываю руку в клетку и хватаю ее за горло.

— Ты. Принадлежишь. Мне.

— То, что ты удерживаешь меня в клетке, не делает меня твоей, — говорит она, кашляя.

— Теперь я владею тобой. Я могу делать все, что хочу, — шиплю я, отпуская ее.

— Принадлежать кому-то означает любить его, — говорит она.

Я наклоняюсь, ухмыляясь.

— Когда-то ты любила меня. Я могу заставить тебя сделать это снова.

— Помечтай... — бросает Ванесса, качая головой. — Начнем с того, что я никогда тебя не любила.

Ухмылка на ее лице пробуждает во мне желание перерезать ей горло. Я ударяю по прутьям, чтобы напугать ее.

— Я не верю тебе.

— Верь во что хочешь.

К чертям ее. Она пытается залезть мне под кожу, но я не позволю ей.

Встаю и шагаю, сосредотачиваясь на том, что ненавижу ее до смерти, вместо того, чтобы обратить внимание на ее попытки посмеяться надо мной и заставить меня положить конец ее страданиям раньше.

— Можно подумать, я когда-либо смогу полюбить такого монстра, каким ты сейчас стал, — бормочет она.

Чем больше она говорит, тем глубже врезается в мою кожу.

Блядь!

Я поднимаю стул и бросаю его в стену, заставляя ее отползти обратно в угол.

— Хочешь разозлить меня? Потому что я, черт возьми, покажу тебе гнев, которого ты никогда раньше не видела.

— Давай, — усмехается она. — Не похоже, что я останусь здесь навсегда. Мог бы закончить побыстрее.

— Можно подумать, теперь я это допущу, — плюю я. — Но я, черт возьми, разорву тебя на куски и сожму твое бьющееся сердце своими кровавыми руками, если придется.

— Какая ярость… вау, — протягивает она. — Неудивительно, что дело дошло до этого.

— Скажи за это «спасибо» самой себе, — говорю я, кивая на нее.

— А как же Артур? Кого ему благодарить?

— Себя, — рычу я.

— Что прости? — хмурясь, переспрашивает она.

— Ты меня услышала, — говорю я, левый уголок моего рта изгибается в коварную улыбку. — Думаешь, он невиновен? Он такой же невинный, как и ты. Это точно.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Ванесса, снова хватаясь за прутья.

— Что? Думаешь, он добрый самаритянин? — Прикладываю палец к виску. — Подумай еще раз, Принцесса. Я вижу синяки на твоем лице и руках.

Она прикрывает кровоподтеки руками, на ее щеках появляется румянец.

— Только потому что мы иногда ссорились, не значит, что он плохой.

Я морщусь.

— Ты шутишь? Насколько же ты слепа? — Я делаю шаг к ней. — Думаешь, он милый? Или просто игнорируешь все плохое в своей жизни?

— Что плохого? Да, я знаю, что он властный, но он заботится обо мне, — говорит она.

— Нет, он ни черта о тебе не заботится! Никто о тебе не заботится! Видишь, это то, чего ты не понимаешь.