Сталкер-югенд

  Чили уперлась взглядом в густой кочедыжник. Мимо шмыгнула стрекоза. Яркая, как радуга, длиннокрылая и большеглазая. В ее глазах, как в миниатюре отразился лес, поляна и крошечная фигурка Чили.

  − Пучеглазка, − залюбовалась Чили летуньей и пригласила сесть, протянув руку.

  Паха отогнал стрекозу и предупредил.

  − Смотри, цапнет.

  Чили непонимающе уставилась на него. Кто цапнет? Стрекоза? Утвердительный кивок головой. Про нее и речь.

  − Для нее блескушка сигнал к атаке.

  Сразу припомнилась пахина просьбу снять каффу. Так вот он о чем! Девушка заспешила нагнать те несколько шагов, что отстала.

  − Пистолет не посеяла?

  − Зарядил бы. Чего с пустышкой то болтаться.

  − Всему свое время.

  Не было печали, привязалось комарье. Кружило у лица, лезло в глаза, в нос.

  Чили отмахнулась раз другой. Задела ветку. Сломала, отгонять.

  − Оставь.

  − Кусаются твари!

  − Раззадоришь только. Найдем муравейник, что-нибудь придумаем.

  Усилием воли Чили прекратила сражаться с крылатыми живоедами. Обрадованное комарье садилось на кожу, впивалось. Брюшки розовели и раздувались. Терпеть их выше всяких человеческих сил, но терпела, костеря и кровососов и Паху.

  Тот шел, не обращая на неудобство внимание. Чили казалось, его и не едят вовсе. Все вокруг нее собирались. Но потом сообразила Пахе комариные атаки пустяки, не проглядеть бы важного. А он слушал, выглядывал, пытался угадать.

  На поляне предусмотрительно обошел павшее и отрухлявевшее дерево.

  − Гнездо гадюки, − пояснил он свою осторожность. − Их тут на каждом шагу по десятку.

  Его предупреждение заставило Чили смотреть во все глаза. Она едва не вскрикнула, когда в траве наступила на зазеленевший от времени сук. Гнилушка миролюбиво хрустнула. Чили испытала некоторое удовлетворение. На тебе! На! Потопталась она унять испуг.

  Показал Паха и малинник. Вроде с виду обыкновенная колючая поросль в красивых ягодках и цветочках. Если бы не скелет опутанный побегами. Скелет крупный, олененка. Чили даже отвернулась. До того неприятно.

  По подлеску долго бродить и хороший ходок умается. Когда наткнулись на небольшую полянку, остановились передохнуть. Чили спросила у Пахи.

  − Откуда ты знаешь.... Про лес?

  − Абориген я, − не весело пошутил он, отпивая из фляги и подавая ей.

  Чили приняла воду и тоже отпила, не обтерев горлышко как прежде.

  − Я серьезно.

  − Оттуда и знаю. Из леса, − неохотно признался Паха.

  Брошенный лагерь открылся сразу. За кустами лещины. На поляне шалаш, у входа кострище. К земле, грубой, наспех оструганной вагой, приколот человек. Фигура обозначена плотной зеленоватой массой. Мхом или лишайником.

  − Вот это и есть караг, − указал Паха на холмик. Поднес руку к зелени. Листочки подтянулись вверх. - Хорошо не мучился. Прибили. А так бы бродил зазеленелым. Некоторые до года живут в таком виде. Жаждой мучаются. Из-за этих. Что бы значит, поближе к воде держался.

  Чили смотрела издали, не подходила.

  − Так он не опасен. Жжется как крапива. Волдыри потом мокнут и все. Вот когда спору планария занесет, тогда да. Кранты!

  Заночевали они тут же в шалаше. В узком пространстве Паха расстели дождевик. Краев едва хватило накрыться.

  − Только не возись? - попросила почитательница леди Чаттерлей.

  − С чего?

  − Ну, вдруг, − многозначительно намекнула Чили.

  Надо же с мужиком спать укладвается! По прежней жизни на месяц секретов с подружками делиться.

  − Ой, да ладно, − отмахнулся Паха, поворачиваясь спиной.

  Утром она скинула его руку со своего плеча.

  − Свобода личности гарантируется конституцией и охраняется законом. Читал? - и прикусила язык. Совсем упустила, спутник у нее неграмотный.

  Паха ничего не ответил. А чего отвечать? Чего голову сорить? Грамотность умению слабая поддержка.

  Холодный туман заползает в шалаш, лезет под дождевик. Сколько не дрожи, не согреешься. Приходится вставать.

  Поели-похватали. Банку скумбрии (Пахе не понравилась, разве то рыба?) пополам, галет погрызли, воды попили. Приятного аппетита и на этом все! По дороге Паха срубил дудку борщевика, очистил, угостил Чили.

  − Митамины.

  − Витамины, − поправила его Чили.

  − Я и говорю... польза.

  Спустились к березняку, через ручей прыг-скок наверх к опушке. Дальше через папоротниковые джунгли.

  В середке проплешины рос дубок. К тонкому стволу привязана лента. Материя вылиняла и почти истлела.

  За все время в дороге, Паха впервые потерял осторожность. Протопал к деревцу, словно торопился к старому знакомому. Чили не отставала.

  Лента на дереве не просто лента. Амулет или подношение. К стволу привязаны пряди волос.

  Паха обращался с дубком как с живым существом. Потрогал листок (рукопожатие), обвел рукой (обнял), потряс ветку (похлопал по плечу).

  − Тотем? - спросила Чили, не припомнив названия подобного место.

  − Угу.

  − А чей?

  Чили подумала, не расслышал, долго молчал.

  − Самоедов.

  − Так тут люди живут?

  − Жили.

  С каждым ответом Паха смурнел. На последний: ,,А где они сейчас?ˮ не захотел отвечать.