Сталки. Лес (СИ)

– Нет. никто, кроме нас, ничего знать не будет. Нам просто надо: а), – Лас сжал ладонь в кулак и разогнул один палец, – добежать по лесу до деревни за одно и то же время; b), – второй палец, – с одинаковой скоростью проплыть вресть по Сталке; v), – третий, – попасть мачетом в цель одно и то же число раз – желательно хотя бы пять; г), – четвёртый палец, – делать вид, будто дерёмся, до тех пор, пока всем не надоест; и д), – Лас разжал последний палец и помахал открытой ладонью, – отгадать одно и то же число загадок, в этом либо ты меня быстренько поднатаскаешь, либо на соревновании «случайно» затупишь. Ну как, идёт?

– Чуть-чуть схитрить? – задал Плющ риторический вопрос и задумался.

Знал бы Лас, какая сейчас душевная борьба шла внутри «предсказателя погоды», – ни за что бы не предложил тому сыграть на сталкатлоне по договорённости. Плющ, хоть и не считал нужным иногда придерживаться установленных правил, но на жульничество – даже такое – в обычных обстоятельствах пойти никак не мог.

– Да мы и так с тобой примерно наравне, – начал убеждать его Лас. – Так мы просто ещё сильнее друг друга уравняем. К тому же, можно сделать и по-иному: допустим, я выиграю два состязания – например, бег по лесу и бросание мачетов, ты – тоже два (ну, скажем, заплыв и загадки), а бой сведём вничью? Если так, то нам вообще почти не придётся притворяться: ты умнее меня, я чуть быстрее тебя; я могу поддаться тебе в плавании, а ты мне – в метании…

– А никто не заметит? – всё ещё колебался Плющ.

– Если мы никому не скажем и будет вести себя естественно, – то нет.

– Что ж, тогда… – Плющ, наконец, прицелился и метнул свой мачет. Тот – хвала Первосталку!!! – вонзился в дерево, как надо. – …я согласен.

– Ну и хорошо. Посмотрим, как оно всё обернётся… О, вот и Ксюня идёт. Давай закругляться.

– Давай, – ответил Плющ, идя к дереву с торчащим из него «ножиком»; Ксюня уже подходила со стороны селения.

– Ты не знаешь, как там Лина? – спросил у его спины Лас.

– Ходит сама не своя, грустит, по ночам – плачет. Всё. Не знаю, сможет ли она найти себе второго такого же…

– О чём говорим? – поинтересовалась Ксюня, будучи явно в хорошем настроении, подходя и обнимая Ласа. – Что за – «второй такой же»?..

– Лина и Квильд.

Ксюня всё поняла – и тихонько вздохнула.

– Жалко их… – сказала она.

– Раз место освободилось, – вдруг пробормотал Плющ, засунув мачет в ножны, соя недалеко от товарища и задумчиво глядя вверх и вдаль, – то, может, со временем я смогу его занять…

– Попробуй, – ответил ему Лас. – В любом случае, навредить ты можешь разве что ей или себе. И то, – если совсем уж не повезёт. Всё, до завтра. Пошли, Ксюнька, погуляем… не пропадать же твоему хорошему настроению…

41

В тот же день, чуть ранее.

Ксюня, закончив большинство запланированных на сегодня дел, принялась за последнее – уборку в доме. Название процесса было чисто символическим: так, вымести из дома немного накопившейся пыли, поставить ровно две скамьи у стен и две – у стола, а также проветрить помещение… Ксюня всегда быстро с этим справлялась, поэтому сейчас она решила, что на скорую руку приберётся в доме и поспешит к Ласу, в чём Старик ей, как была почти уверена сталочка, не помешает: сегодня он весь день лежал на качающемся полотне, натянутом между двумя столбами в восточном части деревни – рядом с домом Ласа, и должен был вернуться разве что к ночи.

Ксюня взяла стоявший в углу пучок прутьев и стала подметать пол – не земляной, как было в большинстве домов, а дощатый, – стараясь не наступать всем своим весом на те места, где находились известные ей тайники её предков.

Вдруг, когда девочка подмела уже полкомнаты, она почувствовала, наступив на одну из досок, что под ней (в смысле – под доской) тоже есть тайник. Небольшой, но всё же.

Ксюне стало интересно. Ещё бы – самостоятельно найти закладку кого-то из умерших (она надеялась, что это тайник не Старика) членов своей семьи! Сталочка отбросила импровизированный «веник» и, встав на колени около того места (если честно, она почти не видела разницы между «чистым» и «грязным» полом), стала искать способ вскрыть этот тайник.

Это ей удалось не сразу. Крышка закладки оказалась частью доски и была так плотно пригнана к окружавшему её полу, что её было очень трудно заметить (благо зрение у Ксюни было идеальное) и ещё труднее поднять (девочка справилась с этим ценой трёх поломанных ногтей). Трудно – но возможно.

У Ксюни, признаться, немного дрожали руки, когда она открывала тот тайник. Наконец, крышка была вынута из отверстия и отложена в сторону, и можно было увидеть, что там, внизу.

В закладке оказалась тонкая стопка кусков брешти – очевидно, чьи-то записки. Ксюня знала буквы – все двадцать восемь! – и хорошо умела читать (всё-таки труды велка Ыйима не пропали даром!), да и словарный запас у неё по меркам деревни был неплохим, так что она посчитала, что сможет понять эти записи.