Сталки. Затмение (СИ)

Когда знаешь, что на самом деле не соглашаешься, гораздо проще «принимать» важные решения. Главное, чтобы другая сторона не догадалась о том, что ты лишь делаешь вид, будто соглашаешься. И при этом не поддаться на то, что противник тоже будет только делать вид, будто он поверил.

Во всяком случае, Зелме очень хотелось, чтобы изучающее выражение на физиономии Фокса, вновь повернувшегося к ней и пристально всмотревшегося в её лицо, было искренним.

Но серьёзно надеяться на это значило отвергнуть весь свой опыт разведчицы и способности к анализу и наблюдению.

— Но у меня одно условие, — добавила Зелма, и Фокс заинтересованно изогнул бровь. — Вы рассказываете мне, откуда знаете Миронова. Только правду. Откровенность за откровенность. Пожалуйста.

Теперь уже за каменным лицом Фокса угадывалась внутренняя борьба, словно он решал, настолько ли это личное, чтобы скрывать это даже сейчас, когда на кону стоит всё, включая и жизнь.

Но прошло несколько секунд, и маска неожиданно куда-то пропала, а губы искривились в усмешке — непонятно только, притворной или настоящей, — и выплюнули ответ:

— Хорошо. Откровенность за откровенность. Слушайте.

* * *

Лес (5,5 километров к северо-северо-западу от Сталочной), 12:43 федерального времени.

Затменное солнце медленно, но неуклонно двигалось к своему низкому зимнему зениту.

Сталки, которые не имели шлемов с щитками-визорами, защищающими в том числе от яркого свечения короны жёлтого карлика, старались не смотреть на небо, чтобы не ослепнуть. Оставалось глядеть разве что под ноги или друг на друга, но после недавнего конфликта Плюща с Омелем разговаривать никто ни с кем не хотел.

Лас с Ксюней были вместе и понимали друг друга без слов. Плющ злился на себя за то, что не смог сдержаться. Омель, как обычно, замкнулся в чём-то, похожем на меланхолию, не забывая отслеживать с помощью своего дара передвижения боевиков. Лина одинаково злилась на них обоих. Иша не знала, стоит ли сейчас с кем-нибудь разговаривать, так что и не пыталась. Велки молча мониторили глазами обстановку среди выживших. И только дети слишком устали, чтобы обращать внимание на напряжённую ситуацию внутри группы.

Вокруг кучки сталков расположились солдаты. Кто-то методично пережёвывал безвкусный брикет концентрата, запивая растопленным снегом, кто-то разбирал и собирал свой или отнятый у разоружённых несколько часов назад плазмер. Кто-то морщился от боли в местах недавно полученных плазменных ожогов: видимо, шальной сгусток газа по касательной скользнул по броне, а действие автоматически введённого анальгетика понемногу проходило.

Последнее нападение на отряд, случившееся около двух с половиной часов назад и примерно в трёх километрах к юго-западу отсюда, было отбито. Во-первых, федеральных военных даже без учёта сталков было больше, чем врагов, — под сорок человек против тридцати. Во-вторых, бой шёл на включённой энергомаскировке, и лишь по трассам плазмы можно было отследить перемещения противников. В-третьих, у многих бойцов-федералов было по два плазмера: свой и отобранный у боевиков, — и можно было с включённым экзоскелетом стрелять с двух рук, держа в каждой по «стволу» и усиливая тем самым плотность огня.

А если учесть, что мятежникам не позволили подойти достаточно близко, перед тем как открыть огонь, — то солдаты сумели получить психологическое преимущество и заставили боевиков отступить после нескольких убитых. Сами федералы потеряли всего двоих.

Велки почти наравне с солдатами участвовали в отражении атаки, стреляя из бластеров по тёмным силуэтам, которые на миг становились видимыми в ярком свете огненных струй. Иша с бластером в руке охраняла детей, все остальные находились за спинами взрослых, нервно сжимая в пальцах оружие, готовые в случае чего защищаться самостоятельно.

И теперь «молодое поколение» сталков с облегчением думало о том, что им этого делать не пришлось.

…Потом, когда Омель сообщил, что мятежники откатываются обратно на запад, Миронов отдал приказ уходить подальше от места стычки. В направлении, которое должно было стать для врагов неожиданностью. То есть — на северо-запад, мимо отступающих боевиков.

При этом солдаты оставили маскировку включённой, а сталки как можно гуще обсыпались снегом. И эти меры были временно отменены, лишь когда Омель, к которому способность чувствовать местонахождение других людей в не дезактивированной экологами части леса полностью вернулась, сказал, что враги остались в целой врести к югу.

И сейчас отряд отдыхал после нового перехода, который, как подозревали сталки и подполковник Миронов, был явно не последним.

…Сам Миронов с двумя плазмерами в руках сидел на снегу, как всегда, внутри охранного периметра, и мучительно старался вспомнить, где же он мог слышать голос главаря мятежников Фокса-Лисичкина. Подполковник считал, что это важно, и поэтому изо всех сил напрягал свою память.