Стальная империя

– Мы не будем атаковать, – разлепил губы второй лорд, – по крайней мере пока. Мы их просто остановим. Мы ускорим ремонт и погрузку, – он строго взглянул на четвертого. – К двадцатому января у нас в Канале будет шесть «Маджестиков» и пять «Формидеблов»… И это я еще не считаю «Трафальгар» с «Нилом» и «Адмиралов». Плюс все эсминцы, которые мы сможем собрать, плюс крейсера… Если русские не остановятся, мы их даже не утопим, а развеем по ветру.

– На каком основании?

– На основании нападения на подданных его величества, разумеется. Наглого, неспровоцированного и злодейского нападения. Вы обратили внимание вот на эту часть приказа? «При прохождении районов, опасных в плане атак миноносцев потенциального противника, держать орудия наготове и силою оружия пресекать попытки минных атак». Русские сами подставились. Точнее, подставятся.

– В Скагерраке?

– Нет. Мы не сможем разместить там мирных рыбаков, которые будут злодейски расстреляны русскими пиратами, хотя бы потому, что в датских водах нашим рыбакам нечего делать. Я думаю, прискорбный инцидент произойдет при прохождении московитами Доггер-банки, там всегда много рыбацких лоханок.

– Если японские миноносцы как следует напугают русских, – добавил Керр.

– Постарайтесь сделать так, чтобы подданные его величества не пострадали сверх необходимого, Арчи, – распорядился первый лорд адмиралтейства. – Уолтер, наши броненосцы должны встать стеной на пути подлых пиратов, отжимая их во французские порты. Эван, за вами газетчики. Я оповещу сэра Генри, чтобы он случайно оказался во Франции как раз через… пять дней. Нам нужно, чтобы разбирательства длились не меньше двух месяцев. Разумеется, интернирование было бы идеальным вариантом, но… Не думаю, что мы будем готовы ранее, чем к апрелю.

– Их следует задержать, пока наши «Адмиралы» не достигнут боеготовности. Тогда у нас будет эскадра из девяти броненосцев на Мальте или в Александрии и восьми на Цейлоне.

– Да, этого более чем достаточно. Тогда мы сможем впустить русских и в Средиземное море, чтобы, перекрыв Суэц, Проливы и Гибралтар, попросту уничтожить их, – согласно кивнул второй морской лорд. – А если они пойдут вокруг Африки, прямо в Персидский залив…

– Они наверняка предусмотрели и такой вариант, Арчи, – кивнул первый морской лорд. – Я слышал, что два зафрахтованных неизвестными лицами угольщика ушли к Мадагаскару. Я, разумеется, отправлю несколько пар крейсеров в дозоры, в том числе и к африканским берегам. Тем более что буры…

– Буры могут попытаться захватить мадагаскарские корыта. К примеру, чтобы использовать их в качестве каперов.

– Да, при необходимости они вполне могут пойти на это, – согласился граф Селбурн. – А если у них ничего не получится… Пожалуй, нам не помешает иметь шесть или восемь крейсеров первого ранга в Дурбане. Даже если русские войдут в Индийский океан, у них не должно остаться ни фунта угля. И, Уолтер… Думаю, нам всем будет интересно, что же сейчас творится в Бендер-Аббасе. Мне не хотелось бы направлять твои корабли и людей Арчи под береговые пушки. Уилл, – обратился первый лорд адмиралтейства к адмиралу Мэю, – ты не интересовался, как там твой «Полифемус»?[41]

17 января 1902 года. Вейхайвей – база ВМФ Британии в Китае

– Простите, сэр, но кто это был?

Адмирал Киприан Артур Георг Бридж рванул стоячий воротничок форменной ослепительно белой сорочки так, что пуговица, жалобно звякнув о стоявший на столе графин, скакнула на сочный густой ковёр, ослабил галстук, долгим взглядом с головы до ног смерил своего адъютанта, встал и распахнул тщательно закрытое окно. В кабинет ворвался январский воздух, стекающий с заснеженных китайских сопок, обволакивающий своим скользким холодным дыханием немногочисленные капитальные постройки китайской деревни и корабли британской эскадры. Fleet in being – флот как фактор присутствия – в этой тоскливой глуши выглядел избыточным и нелепым, как шикарное сафьяновое кресло-трон в стиле барокко среди барханов пустыни. Адмирал поморщился, вздохнул и нехотя повернулся спиной к пейзажу, надоевшему своей нелогичностью.

– Бенджамин, мальчик мой, ты совсем одичал в этих Богом забытых краях. Это и есть тот самый Китченер, покоритель варваров и герой светских хроник.

Глаза лейтенанта загорелись.

– Неужели?

– Ты рад, Бен?

– Простите, сэр, но там, где появляется «неистовый Горацио», вершится история.

– Вот и ты заговорил заголовками бульварной прессы. Есть и другое мнение: там, где материализуется этот выскочка, заканчивается порядок, all hell broken loose[42], а престиж Британской короны спускается в гальюн.

– Простите, сэр, но вечный покой египетской мумии пугает меня больше, чем участие в разгроме преисподней.