Стальная империя

- Интуитивно, на подсознательном уровне отторгалось, отторгается и всегда будет отторгаться вторжение в святая святых любого человека — в его право быть подобием творца небесного, в его желание лично, своими руками создавать собственный мир. Это в первую очередь домашний очаг, обладающий сакральным смыслом. Сие место — первое, где человек повторяет за Отцом небесным его таинства, превращая пустое холодное ничто в теплое пристанище для тела и души. Сначала он вслед за Всевышним говорит слова, озвучивая мечты, потом начинает стучать топором и молотком, превращая мечты во что-то ощутимо-материальное. Возведя стены и кровлю, как когда-то Всевышний построил свод небесный, раб божий разводит огонь в очаге, подражая создавшему Солнце, украшает своё жильё резьбой, рисунками, безделушками так же, как Творец украшал землю бессмысленными на первый взгляд изгибами рек и вереницами гор… А когда человек заканчивает создавать уют в своих четырех стенах и ему становится там тесно, он выходит во двор и начинает налаживать жизнь вокруг своего дома. Появляется овин, хлев. И наверняка, мастеря ясли, человек вспомнит, как пришел в этот мир Христос. В этом основа деятельности индивидуума, как божественной единицы, как личности. А вы его этой самости хотите лишить… Не получится. Индивидуальное — уникальное, все равно прорвется наружу через любое усредненное общественное.

- Вы говорили, что мы отрезали только одно крыло? А второе?

- Второе крыло человека — это его взаимодействие с себе подобными. Те, кто пытается заменить общественное личным, абсолютизируя и боготворя частную собственность, тоже обречены на провал. Истина, как всегда, посередине, между этими двумя ипостасями человеческой натуры. Именно нарушение баланса между личным и общественным приводит к социальным катаклизмам, превращаясь в бунты и революции.

Верещагин, разгорячившись, расстегнул сюртук и луковица его карманных часов возмущенно тренькнула, упав на заваленный бумагами стол.

-Человеку свойственно уставать и отдыхать, отдавать и получать. Это два великих равновесных процесса, управляющих всей нашей жизнью. То же правило подходит для любых социальных групп. Желающие жить только для себя или только для других оказываются одинаково нежизнеспособны…

- Мне кажется, наш спор становится слишком абстрактным. Может быть проще на каком-то примере? — фыркнул Струве. Его, как марксиста, не впечатлил библейский экскурс Верещагина.

- Вас волнует несправедливое распределение произведенного продукта? Вот и давайте заниматься этой проблемой, а не городить огород обобществления коней и коров, маслобоен и плугов. Пример? Извольте: нам, всем присутствующим, захотелось хлеба с маслом. У вас есть молочный сепаратор, у него есть корова, а у меня — только мои руки. Нам надо сложить все эти составляющие вместе ровно на время, необходимое для получения искомого продукта. Произведем, поделим и разбежимся каждый по своим делам, вы — с маслобойкой, он — с коровой, я — со своими руками.

-И получим равное количество конечного продукта?

-Как договоримся! Я лично не против равенства. Только вычтем из общего дохода амортизацию маслобойни и коровы — исключительно для возможности воспроизводства капитальных вложений, чтобы было чем платить за ремонт машины и услуги ветеринара…

-И в чем разница? Где существенное отличие от предлагаемого обобществления?

-После окончания работы на общество хозяин коровы отведет ее не в общественный хлев, а в свой собственный и будет ухаживать за ней, как за своей, потому что если по понедельникам корова “работает” на общие, то по вторникам — на собственные нужды владельца. С маслобойней и с мельницей — тот же коленкор. Они передаются во владение общества только на время производственного цикла, а все остальное время принадлежат конкретному человеку.

- А если мы производим что-то кроме масла? Если у нас сложная технологическая конструкция, где необходимо объединять не людей, а целые заводы?

- Никакой разницы в объединении заводов и людей нет. Там — юридические лица, тут — физические, все остальное — аналогично. Но вы не уловили главного — объединяться должны не только производители, но и потребители. Они, как самые заинтересованные в качестве конечного изделия, должны стать полноправными совладельцами процесса производства…

-Да они ж потребуют золотой алтын за бесплатно! — всплеснул руками Балакшин. — Потребители, желая всё даром, разорят любое успешное предприятие.

-Всегда есть кто-то, кто требует невыполнимое, — пожал плечами Верещагин, — но мне лично дорог производитель, снабжающий меня качественным товаром. Я готов блюсти его интерес, вникать в его проблемы, принимать участие в его судьбе и платить ему так, чтобы хватало на хлеб с маслом, чтобы он жил, работал и радовал меня как можно дольше.

-А если останетесь в меньшинстве?