Стальная империя

Отправив вместе с конвоем и захваченными разбойниками Лэй – для пущего контроля, Баурджин, тщательно вытерев ноги, вошёл в дом:

– Разрешите?

– О, господин! – узнав спасителя, вскочила с кана миловидная хозяйка, уже успевшая приодеться и накраситься.

– Вы – супруга Ба Дуня?

– Вы знаете моего мужа, господин?!

– Да, я его хороший знакомый. Бао Чжи – может, слышали?

Женщина задумалась и вдруг улыбнулась:

– А ведь и в самом деле, мой несчастный супруг как-то про вас говорил.

– Несчастный? Он, кстати, где?

– В дворцовой тюрьме, господин Бао Чжи.

– В дворцовой тюрьме? – негромко рассмеялся князь. – Надо же, какое совпадение – я как раз туда и направляюсь.

– Но там же монголы!

– Я сам монгол! – обернувшись на пороге, весело расхохотался нойон.

Без особых приключений миновав несколько устроенных по собственной же идее квартальных ворот, Баурджин выбрал укромное местечко и, распоров полу халата, вытащил оттуда золотую пайцзу с изображением головы тигра, повесил её на шею и уверенно зашагал в сторону дворцовой площади. И чем дальше шёл, тем больше вокруг становилось монгольских всадников. Некоторые тут же поворачивали к нему, но, увидев пайцзу, почтительно расступались.

Один – по виду десятник – даже участливо поинтересовался:

– Вы кого-то ищете, господин? Князь усмехнулся:

– Да, ищу, своего друга Джиргоадая-Джэбэ.

– Джэбэ?! – Воин едва не свалился с лошади. – Великий Джэбэ-нойон – ваш друг?

– Да. Полагаю, он будет весьма рад меня видеть.

– Он там, на площади, у ступеней дворца!

– Проводишь меня?

– С удовольствием!

Воин тут же спешился и, передав поводья коня подскочившему слуге, почтительно зашагал рядом с нойоном. Высокий парнишка лет двадцати, сероглазый, со смуглым обветренным лицом и выбивавшейся из-под шлема прядью рыжеватых волос. Кожаные, тщательно отполированные до блеска латы, синий плащ, на боку – тяжёлая сабля в обтянутых красным сафьяном ножнах.

– Ты меркит? – на ходу поинтересовался князь.

– Нет. Я из кераитов. Моё имя Навгал.

– Знаю кераитов, бывал в их кочевьях. – Баурджин улыбнулся. – Давно в походах, Навгал?

– Четвёртый год. Как они здесь живут, господин? – Покосившись на трёхэтажные дома и высокие стены, десятник с ужасом передёрнул плечами. – В этих теснинах, друг у друга на головах… Кстати, господин, вот мы и пришли!

Навгал показал рукой на столпившихся на широких ступенях дворца людей в сверкающих доспехах и шлемах:

– Тот, крайний, – Джэбэ-нойон.

Баурджин усмехнулся:

– Я вижу.

– Позволите сопровождать вас, господин? Князь усмехнулся – а десятник-то ушлый.

– Ну, что ж, идём.

Они прошли мимо всадников, мимо груженных награбленным дворцовым добром телег, мимо вьючных верблюдов, мимо пленников…

– Здравствуй, Джиргоадай! Сонин юу байна уу? Какие новости?

Полководец немедленно обернулся – совсем ещё молодой, подтянутый, крепкий. С минуту вглядывался, потом улыбнулся, показав ослепительно белые зубы:

– Баурджин! Наконец-то. Давно тебя жду. Впрочем, не только я.

– Я вижу. – Князь и в самом деле давно заметил высокого человека в сверкающем позолотой панцире и с залихватски подкрученными усами. – Здравствуйте, Елюй. Или как вас теперь называть – ваше величество?

– Для вас – так же, как и всегда, господин Бао! Ведь мы же друзья!

– Я присмотрел для вас советника, Елюй. – При этом Баурджин почему-то взглянул на Джэбэ. – Он же будет и представителем великого хана.

– Знаю, – полководец ухмыльнулся. – Игдорж Собака, да? Ну, кто же ещё?

– Игдорж, Игдорж, – покивал князь. – Я видел его с утра. Что ты всё улыбаешься, Джиргоадай?

– Так… Думаю, что лучшее сражение – это то, которое толком не началось, но уже выиграно. Ты посмотри, что творится, князь! Мы за день взяли город для нашего союзника, императора киданей, при этом захватили богатую добычу и потеряли так мало людей, что об этом не стоит и говорить. Всегда бы так, Баурджин-гуай, всегда бы так!

– Уже уходите?

– Да, завтра выступаем в поход. Ещё много городов нами не взято, ещё лязгает зубами недостойный чжурчжэньский царёк. Мы разобьём его.

– Кто бы сомневался! – искренне рассмеялся князь. – Что там делают твои воины? Кажется, собираются что-то жечь? – Баурджин кивнул на обложенное хворостом здание.

– Там засели какие-то чиновники. И не сдаются.

– Император Елюй Люге уже говорил с ними?

– Ещё нет.

– Тогда идёмте вместе.

– Оглянись, Баурджин-гуай, – снова захохотал Джэбэ. – Там, за твоей спиной, уже давно кое-кто переминается с ноги на ногу.

Князь едва повернул голову…

– Отец! Позволь обнять тебя!

– Здравствуй, Алтай Болд! – Баурджин с радостью обнял сына. В блестящей кольчуге со стальным нагрудником, при сабле, Алтай Болд выглядел очень солидно – как и подобает воину.

Баурджин с удовольствием смотрел на сына:

– Ты стал совсем взрослым, Алтай Болд. Я горжусь тобой!

– И я – тобой, отец! Хочу спросить тебя…

– Спрашивай.

– Разрешишь ли ты мне жениться после окончания похода?

– Жениться? – Нойон озадаченно хмыкнул. – А что, твоя невеста, дочь моего старого друга, уже достаточно подросла?

– Конечно, достаточно! – с жаром откликнулся юноша. – Она любит меня и ждёт.