Стальная империя

Родину Баурджин с Игдоржем действительно вспоминали. На предмет получения денег. Ну, хотя бы сотню лянов серебра – уж можно было бы развернуться.

– Готов отправиться обратно хоть сейчас, – уверял Игдорж.

Князь задумчиво качал головой:

– А смысл? Пока туда, пока обратно – может так случиться, что и никаких денег уже не надо будет, тумены Джэбэ разгромят чжурчжэней и так, безо всякого нашего участия.

– Разгромят-то разгромят, кто бы сомневался? Только вот сколько сил придётся на это положить. Чжурчжэни – опасный противник. Что, совсем-совсем мало денег осталось?

– Увы!

– А если занять у кого-нибудь? – неожиданно предложил Игдорж. – Вот хоть у этого твоего покровителя, Цзяо Ли.

– Занять? – Признаться, Баурджин был озадачен – такую возможность он почему-то не рассматривал. – Занять… А вообще, это было б неплохо! Только даст ли серебро Цзяо Ли? Так просто – вряд ли. А вот если под что-нибудь… Скажем, на открытие какой-нибудь харчевни. Ну да, харчевня как раз то, что нужно. И доход приносит, и для всякого рода встреч очень удобно. Завтра же переговорю с Цзяо Ли! То есть завтра запишусь к нему на приём, а уж дальше – как примет. И тебе, Игдорж, за деньгами ехать нет смысла. Ты нужен здесь – приглядеть за моими слугами. Больно уж они у меня шустрые. А насчёт денег… Я просто напишу письмо.

– Письмо? Но его могут прочесть и… Ведь мы же не договаривались ни о какой тайнописи!

– Обойдёмся без тайнописи. – Баурджин поднялся на ноги и достал из небольшого шкафчика письменные принадлежности – бумагу, тушь, кисточки. Не удержавшись, похвастал, кивая на развешенные по стенам иероглифы в красивых бамбуковых рамках: – Сам рисовал!

Игдорж лишь хмыкнул и, сославшись на усталость, отправился спать.

Озабоченное лицо князя вдруг озарилось нежной улыбкой: вспомнился дом – жёны, дети, друзья. Баурджин только сейчас осознал, как он по ним соскучился! Первенец, Алтай Болд, уже совсем большой. Двенадцать лет, не шутка… Единственный человек, с которым Баурджин мог говорить по-русски. Специально учил, можно сказать, с раннего детства. Жёны смеялись – что ещё за новости, учить наследника неизвестно чьей речи, да и что это за речь, смешная, писклявая, ни на что не похожая. Баурджин сказал своим, что это – древний язык его рода. Поверили. Так вот и научил сына понемножку говорить, читать, писать – всё теперь пригодилось.

Закончив письмо, нойон дождался, пока высохнет тушь, и, скрутив бумагу в свиток, отложил в сторону – пусть завтра Игдорж передаст знакомым караванщикам, тем самым, что выполняли разного рода щекотливые и неплохо оплачиваемые дела.

Была уже глубокая ночь, тёмная и влажная, вокруг стояла мёртвая тишина, лишь слышно было, как за тонкими перегородками ворочался и по-стариковски кряхтел Лао.

Утром Баурджин надел свой лучший халат, причесался и, кликнув Чена и Лэй, велел сопровождать себя в административное здание, витиевато именовавшееся «дворец Белого тигра».

Чен выглядел как всегда – изысканно и модно, а вот Лэй… Девчонка так и ходила в мужской одёжке – короткий халат и узкие штаны-ноговицы, только вот покрой всего этого был весьма далёк от любых представлений о красоте. Да-а… Ну, хоть так. Баурджин хмыкнул и подумал, что обязательно надо будет купить девчонке новый красивый халат – и как можно быстрее. А пока же…

– Чен, а где твой пояс? Ну, тот, широкий, с кистями.

– Это вечерний пояс, мой господин.

– Вот что – дай-ка его Лэй.

– Но…

– Не навсегда, на время. Да, и завяжи его на ней эдак позаковыристей. Ну, как ты умеешь.

Лэй фыркнула, а заметно возгордившийся после слов господина Чен ловко завязал пояс. И в самом деле – красиво.

– Ну, пожалуй, всё. Идём, парни… Тьфу ты, Лэй, – не прими на свой счёт.

Конечно, Баурджину было бы сейчас намного удобней не таскать с собой слуг, но местные обычаи того требовали. Ещё бы, чай, не к тёще на блины собрался, а в государственное учреждение, куда каждый уважающий себя человек всенепременно являлся в сопровождении слуг, ежели таковые у него имелись.

Приёмная господина Цзяо Ли располагалась на первом этаже обширного строения, украшенного витыми колоннами и позолоченными карнизами, с загибающейся кверху крышей травянисто-зелёного цвета – как и положено по статусу.

Секретарь – толстощёкий молодой человек лет двадцати – двадцати пяти, важный и разряженный, словно павлин, – вальяжно принимал посетителей, большей частью торговцев и провинциальных шэнь-ши, прибывших в Восточную столицу по каким-то своим делам.

Дождавшись очереди, Баурджин попросил записать его на приём как можно скорее. Секретарь лишь поцокал языком – вас, мол, тут таких много, а господин Цзяо Ли – один, да и вообще – не раньше чем через неделю-другую. А потом посмотрел на князя искоса… этак нагло-просительно посмотрел, крапивное семя! А вот чёрта тебе в ступе, а не взятку!