Стальная корона

Жрец Локи и мой побратим вновь сплел руки совсем в уж непонятном варианте и даже закрыл глаза. Стоял так с минуту, а потом резко потянулся за мешочком с рунами. Вынул несколько из них, пробормотал что-то себе под нос… Затем одна руна отправилась обратно, на ее место еще две. Та-ак, кажется, Магнус получил удовлетворяющий его результат. Ну точно. Выражение лица сменилось на более спокойное, все вынутые руны отправились в мешочек, а тот, в свою очередь, занял свое законное место на поясе. Анализ завершен, теперь точно. А эти атрибуты… Не знаю, не знаю. Все же лично мне они напоминают просто инструменты для максимального сосредоточения, транса, в котором мозг выходит на максимальные обороты. Хотя ничего не отметаю… Достаточно вспомнить мое появление в этом времени. М-да…

– Ромейские суда не будут искать боя, они лишь средство удрать. Но это если мы правы и нападение состоится. И если это базилевс Василий. Все одно, Хальфдан, шли еще гонца к реке.

– Цель? Если начнется – надо ударить первыми, сжигая те три судна. Сил хватит.

– Но в случае…

– …невиновности базилевса? Ты сам в это веришь, брат? Только ему выгодно такое. Мы ни при чем, а Самуил пошел бы иным путем, захоти он крови ромея. Ему не нужна ссора с нами, он помнит время Святослава. Болгария уязвима для удара с северного рубежа.

Не поспорить! Новый гонец был послан, Карнаухому было велено держать людей наготове. Я же надеялся, что мои, подтвержденные Магнусом, подозрения – все же плод разыгравшегося воображения. Очень надеялся…

Интерлюдия

Июль (червень), 989 год. Болгария, близ Переяславца

Петр Стоянов, ранее носивший имя Бранивоя, покачивался в седле, закрыв глаза, полностью отрешившись от всего внешнего. Знал, что скоро покою придет конец, начнется то, ради чего он притащился сюда аж из Лужицы, ныне Лаузица. И хотелось бы отказаться от опасного дела, да не было возможности. Совсем не было! Посланцам наместника Бога на Земле, Папы Иоанна, отказывать не принято. Отказ – верная смерть, зачастую незримая, от яда в вине или тонкого кинжала, что вонзит в спину посланец Рима, прикинувшийся нищим или бродячим монахом. Это они умеют, неслышимые, незримые, скользящие по улицам городов и скрывающиеся под тысячей ложных лиц.

Рим умеет искушать, манить к себе, давать то, что обещал и в то же время не до конца. Он это испытал на себе в полной мере. Тогда, еще в юности, когда земли его предков были завоеваны императором Оттоном Великим, перешли под власть его вассалов, многие предпочли смириться. А где смирение, там и готовность служить новым богам, раз уж старые оказались не так сильны, как то казалось.

Новые правители – новые правила, которые следует соблюдать и не пытаться идти против. Это Петр усвоил быстро, равно как и его отец с матерью. Нужно платить подати маркграфу, поставленному императором Оттоном? Значит, будем платить. Помочь или уж хотя бы не мешать появлению храмов нового, христианского бога? Право победителя, покориться и сохранить жизнь и большую часть имущества куда лучше, чем восставать. Ведь при восстании часто теряют вообще все. Нет уж, лучше поступиться частью и молиться всем, кто услышит там, на небесах, чтобы часть оказалась невеликой.

Вот только отец Петра-Бранивоя, Стоян, был похитрее многих иных. Устанавливая хорошие, крепкие связи с новыми владетелями земель лютичей, он старался сохранить и прежние знакомства. Тому помогало и не до конца утраченное во время завоевания богатство. В отличие от других своих соплеменников, решивших покориться новым владыкам, он не старался всеми силами ПОКАЗАТЬ это. Предпочитал дела, но не открытые, а по большей части тайные. Ведь некоторые из быстро переменивших веру и помогающих жрецам распятого бога устанавливать свои правила оказывались то зарезаны, то просто исчезали, но после их уже никто и никогда не видел. Разве что вытаявшее из стены и полуобглоданное дикими зверьми тело найдут, но у него не спросишь, кем оно было при жизни. Лютичи – народ упорный, и их сложно согнуть. То было ведомо многим, даже кое-кто из завоевателей это понимал. А понимая, ценили перешедших на их сторону, помогающих в умиротворении своих же сородичей.

Шли годы, все казалось гладким и ровным, жизнь налаживалась. Отец Петра начинал всерьез задумываться о том, чтобы принять новую веру, тем самым еще сильнее упрочив свое положение в маркграфстве Лаузиц. Ведь с течением времени маркграф Одо все сильнее прижимал лютичей. Не всех без исключения, а лишь тех, которые держались за старых богов и не сильно-то радовались самому владычеству Священной Римской империи.

А потом настал девятьсот восемьдесят третий год… Тот самый год, когда вспыхнуло Венедское восстание. Лютичи и бодричи стали его главной силой. Они очень удачно для себя воспользовались ослаблением гарнизонов, ведь в то время немалая часть имперских войск была вызвана Оттоном II в Италию. К тому же венедским вождям удалось заключить временный союз с Данией, у которой были свои претензии к имперским соседям.