Стальная метель

И ещё Вальда знала, что на горе Мертвецов нельзя появляться ночью и нельзя жечь огонь. Поэтому она даже сквозь тупость, вызванную усталостью, смутилась, когда впереди сквозь ветви возникло багровое зарево.

Но это оказалась просто луна — огромная, красная, дрожащая, окутанная светящейся дымкой…

Остановились внезапно. Корож прошёл вдоль цепочки, вглядываясь в лица, задержался в конце, потом вернулся обратно. Снова тронулись, очень медленно, протиснулись по совсем уж тесному проходу между валунами, снова остановились. Вальда увидела, что те, кто впереди, снимают лыжи. Она тоже сняла.

— Сюда, — донеслись слова Корожа. — Сюда. Сюда…

Те, кто был перед Вальдой, исчезали. Она видела только Корожа, который стоял боком и пропускал людей куда-то мимо себя.

Там была косая щель — между валуном и каменной плитой. Увидеть её можно было только в упор. Вальда наклонилась и, ощупывая пространство перед собой свободной рукой, двинулась вперёд. Кто-то подхватил её, придержал, она ногой нащупала каменную приступку, сумела не споткнуться и прошла дальше.

В кромешной темноте высеклись искры — и тут же затлел трут. Раздуваемый огонёк рисовал странные маски на месте склонившихся над ним лиц. Потом загорелись лучины — сразу несколько пучков.

— Карга, ты знаешь это место, — сказал из темноты Корож. — Веди женщин. Впрочем… Вальда, Сюмерге — можете остаться здесь. Кавал, ты где, не вижу?

— Тут я… — раздался знакомый голос.

Как же так, подумала Вальда, он же остался… Впрочем, это шаман. С шаманами никогда ничего точно не знаешь…

Кавал затеплил пучок лучин, подошёл к Корожу. Теперь Вальда видела всех восьмерых мужчин… Всех?

— А где Меш?

Корож молча посмотрел на неё, отвернулся.

— Дрова вон там, под стеной. Вальда, сделай самый маленький огонёк, а то угорим. Теперь вот что… — Корож внимательно всмотрелся в лица стоящих перед ним, потом резко повернулся к Вальде: — Вальда, ты не слышала, что я сказал? Складывай костерок! Прогорят же лучины…

— Долго ещё не прогорят, — сказал Кавал. Он держал пучок почти вертикально, и огоньки ползли вниз едва-едва.

— Кавал, я просто жду, когда ты освободишь свои руки.

— Понял, дядя. Сейчас всё сделаем…

Через лепту шалашик из веток и с берёстой внутри загорелся ровным пламенем. Вальда подложила сучки потолще.

— Так вот, — продолжал Корож. — Кто-то из тех, кто сейчас здесь стоит, посылал весточки ряженым. Не думаю, что это наши женщины. Впрочем, их мы тоже проверим… Не думаю, что это наши гостьи, и не думаю, что это стражи госпожи Вальды. Остаюсь я, Кемонце, Башка и Кавал. Я ни в ком из нас не сомневаюсь, но проверить надо…

— А Меш? — спросил одноглазый Башка.

— Меш торит ложный след, — сказал Корож. — Но я видел, как он бился. Это не он.

— Мы тоже бились, — сказал Кемонце.

— Вас я не видел. Только слышал. Так вот, сейчас…

— А сам шаман? Нас он будет проверять, да? Этот племянник рыжей суки?

— Помолчи, Кемонце. Есть многое, чего ты не знаешь.

— В главном Кемонце прав, — сказал Кавал. — Доверять нельзя никому. И мне нельзя, и Корожу нельзя. Но здесь особое место. Если вызвать здешних духов и попросить показать на того, кто скрывает свои мысли… Они не просто покажут. Они его убьют. И я не могу этим духам приказывать и указывать, я просто могу их позвать. Думайте. Если предатель не откроется перед нами, он умрёт. Но и мы не так чтобы совсем в безопасности — скрытые мысли есть у всех… Все согласны на такое испытание?

Кемонце пожал плечами.

— Мне скрывать нечего.

— Мне тоже, — сказал Башка немного растерянно. — Разве что…

— Это не то, чего следует опасаться, — сказал Кавал. — Значит, никто не против?

— Я крал лошадей, — сказал Ашман. — Никому не говорил.

— У меня? — спросила Вальда.

— Нет, госпожа. Давно.

— Ты сказал, и скрытых мыслей у тебя больше нет… — произнёс Кавал со странной интонацией — будто задавал вопрос самому себе. Потом добавил: — Тебе нечего бояться.

— Я лгала отцу и ничего не сказала жениху, — почти прошептала Сюмерге. — Я не девушка…

Кавал кивнул.

Вальда встала, подошла к ней, обняла за плечо.

— Я им не скажу.

— Всё равно, — сказала Сюмерге. — Вряд ли я их увижу.

Наступило молчание.

— Если больше никто не имеет скрытых помыслов… — начал Кавал.

— Я жду возвращения мужа, но люблю другого человека, — сказала Вальда. — И он любит меня. И моё сердце рвётся…

Шаман снова кивнул. Посмотрел по сторонам. Потом сказал:

— Отойдите туда, к огню.

Вальда послушно отошла, за нею двинулись и остальные. Она подумала было подкормить огонёк, но он, похоже, не нуждался в подкормке: охватив свои несколько сучков, горел светло, высоко и спокойно.

Шаман отступил на шаг и стал невидим. Потом донеслось шуршание, тихие глухие удары — наверное, ладонь в ладонь. Так длилось сколько-то лепт, удары сыпались всё чаще, и наконец шаман запел.

Вальда много раз слышала пение шаманов, но никогда не слышала такого. Так, наверное, мог бы петь волк.

Продрало холодом, и дыбом поднялась несуществующая шерсть на спине…

Огонь стал выше.

Вальда поняла вдруг, что у неё исчезли ноги, она висит над полом пещеры и покачивается в такт этому пению.