Стальная принцесса

Фу-у-у. Кто устроил этот беспорядок?

Используя лампу, я передвигаюсь по подвалу. Я никогда раньше здесь не была. Все стены каменные, без окон, как в пещере.

Что-то звякает в дальнем правом углу.

Задыхаясь, я направляю свет в ту сторону.

И останавливаюсь как вкопанная. Мои руки дрожат, заставляя свет скакать по стенам.

В углу стоит мальчик такого же роста, как Илай. У него такие же темные волосы, как у Илая. На его рубашке и брюках грязные пятна. Его лодыжку опоясывает наручник, прикрепленный к цепи, свисающей со стены.

Серебристая клейкая лента так плотно закрывает его рот, что это кажется болезненным.

Он щурится от света лампы, затем медленно, слишком медленно открывает глаза.

Темные.

Металлические.

Они похожи на глаза Илая.

Медленными движениями я приближаюсь к нему.

– Ты Илай?

Он ничего не говорит.

Я останавливаюсь на небольшом расстоянии, внимательно наблюдая за ним.

Он не Илай, но выглядит таким красивым. Я хочу подружиться с ним.

Его лицо перепачкано грязью. Я лезу в карман своего платья и достаю платок. Это подарок от папы, который я всегда ношу с собой, но мне не жалко.

Я могу постирать его позже.

Я подхожу к мальчику. Мое сердце сжимается при виде красных следов на его лодыжке.

Он отшатывается, когда я оказываюсь на расстоянии вытянутой руки.

Я вытираю уголок его глаза, где есть красивая родинка.

Он остается неподвижным, пристально наблюдая за мной, как будто готов сорваться в любую секунду.

– Я Эльза. Как тебя зовут? – Я хмурюсь: – Ой, подожди. Ты не можешь говорить.

Медленно я снимаю клейкую ленту с его рта.

Он морщится, затем облизывает пересохшие губы. Его глаза на секунду встречаются с моими, когда я вытираю его лицо носовым платком.

Он резко хватает меня за руку. Я ахаю, и платок падает на грязную землю.

Двойник Илая шепчет скрипучим затравленным голосом:

– Помоги мне.

Глава тридцать восьмая Эйден

Когда Найт прислал мне сообщение, в котором говорилось, что он отвез Эльзу обратно во «Встречу», я подумал, что он издевается надо мной.

Он не такой мстительный, как Нэш, но он все еще держит обиду за то, что я обнимал Рид – и использовал ее против Эльзы.

На часах около пяти вечера, когда я вхожу в дом. Вокруг царит кромешная тьма.

Все остальные ушли.

Дождь – единственный звук, который можно услышать внутри.

Я медленными шагами поднимаюсь по лестнице. Я не знаю, почему Эльза пошла к своему психоаналитику сразу после того, как ублюдок Нэш сказал ей вещи, которые ей пока не нужно было знать, но мои инстинкты подсказывают, что это нехорошо.

Как только я вхожу в темную комнату, то слышу звук льющейся воды, доносящийся из ванной.

Тихими шагами я подхожу к двери и распахиваю ее.

Перед раковиной стоит тень.

Я нажимаю на выключатель. Белый свет заливает ванную комнату.

Эльза не щурится и не двигается. Как будто даже не осознает, что стоит в кромешной тьме посреди ванной.

Она снова и снова моет руки под струей воды. Выражение ее лица безмятежное, почти умиротворенное.

Это так похоже на выражение ее лица.

Я ненавижу это выражение. Моя Эльза – это не версия кого-то другого.

Эльза – это Эльза с ее приводящим в бешенство упрямством и хрупкой невинностью.

Она не та женщина.

Ее руки покраснели, а это значит, что она, должно быть, занимается этим уже некоторое время.

– Эльза, – зову я ее по имени.

Она не обращает на меня внимания, словно меня не существует. Она продолжает тереть, тереть и тереть.

Такими темпами ее руки начнут кровоточить.

Я подхожу к ней и хватаю за запястье.

Она отталкивает меня и снова сует руки под кран.

– Они грязные. Мне нужно их вымыть.

– Они не грязные, Эльза. – Я снова пытаюсь оттащить ее, но она вырывается.

Я позволяю ей. Любой тип силы окажет на нее прямо противоположный эффект.

– Я видела тебя, – шепчет она.

– Ты видела меня, – повторяю я, не уверенный, к чему она клонит.

– Ты был прикован цепью. Вот откуда у тебя шрам. – Ее нижняя губа дрожит, и движения становится более агрессивными. – Это была мама или папа?

Мой левый глаз дергается.

Она вспомнила.

Она, наконец-то, черт возьми, вспомнила.

– Нет, не говори мне этого, – выпаливает она. – Мне кажется, я знаю. Когда Джонатан сжег фабрику Итана дотла, отец, должно быть, похитил тебя, чтобы проучить Джонатана. Коул и Ксандер были похищены по ошибке, поэтому их почти сразу вернули, а похитители так и не потребовали выкуп. Итану не нужны были деньги. Он только хотел ударить Джонатана по самому больному месту.

Я храню молчание. Если она вспомнит, то и все остальное начнет обретать смысл.

Она достаточно умна, чтобы соединить все ниточки.

– Но ведь это не папа держал тебя, не так ли? – Шорк, шорк, шорк. – Это была мама. Хуже всего, я не думаю, что ты был первым мальчиком, которого она держала в подвале после смерти Илая. Но обычно они исчезали через день. Ты единственный, кого она продержала так долго. – Слеза скатывается по ее щеке и прилипает к верхней губе. – Ты единственный, кому она причинила такую сильную боль.