Стальное поколение

И поцеловала его. По детски в щеку. А потом – подняла сумку и пошла к отелю. А он – остался стоять, как последний дурак…

Как последний дурак…

* * *

Здание аппарата Главного военного советника в Сирии находилось в большой белой вилле, расположенной в конце улицы Аль-Джаля, он стоит ближе к горе Касьюн на возвышенности и окружен забором. Вилла такая большая, что это едва ли не дворец – и здесь расположены далеко не все службы. В стране находилось до десяти тысяч советских военных советников и технических специалистов обеспечивающих эксплуатацию, обучение экипажей и расчетов, ремонт советской военной техники, покупателем которой Сирия была. Война восемьдесят второго года, закончившаяся поражением Израиля в Ливане[26] убедила сирийских военных в превосходстве советской военной техники и теперь – Сирия была едва ли не самым надежным советским оплотом на Ближнем Востоке…

От гостиницы – Николай взял такси. Первый же таксист – довольно сносно владел русским языком. Как потом оказалось – русский здесь учили в школах.

Просто так – пройти в здание ГВС не удалось. На воротах стоял проверяющий, в нелепом здесь черном костюме – двойке, но с автоматом АКМС, он долго проверял документы Николая, но отказывался пустить его внутрь, подозревая в чем-то нехорошем. Потом Николай узнал, в чем проблема. Советских специалистов, отправляя за границу, обряжали в одинаковые гэдеэровские костюмы, купленные оптом, иногда даже одинакового цвета – чем облегчали работу сотрудникам ЦРУ. На этом фоне Николай с его «фирменной джинсой», купленной у спекулянтов еще до армии – и впрямь выглядел иностранным шпионом, который зачем то пытается проникнуть в здание аппарата ГВС. Потеряв терпение, Николай нецензурно обложил бдительного стража ворот – и это послужило последним доказательством – свой. В языковых школах в США – мату не учат.

Страж ворот позвонил куда-то, пришлось прождать еще десять минут. Потом – вниз, к воротам спустился невысокий, худощавый человек лет сорока в штатском, довольно приличном костюме. Он взял синий паспорт Николая, пролистал, присвистнул.

– Ты откуда, парень?

– На такси приехал! – зло огрызнулся Николай. Он был зол, голоден, он устал и еще ему казалось, что он только что что-то упустил. Поэтому – настроение у него было премерзким…

– Вот ё-мое…

– Ты давай, пусти меня, дядя… пока сам не зашел.

– Да ты не выступай… – устало сказал охранник – сейчас позвоню, пришлют за тобой, кого надо, там и разбирайтесь. Мне оно больно надо, на себя ответственность брать. Может ты террорист какой, либо там кто…

И тут – я вас туда не посылал. Гады…

Охранник пошел звонить, а Николай так и остался переминаться у забора. Через минут пятнадцать – спустившийся низенький полковник[27] пригласил его следовать за ним.

Вещи у него так и не досмотрели. Они поднялись на второй этаж, было чисто, работали кондиционеры, хотя обстановка была бедненькой. Как потом узнал Николай – чисто было оттого, что мыли жены офицеров, за места уборщиц, подавальщиц, поварих шла настоящая драка, потому что за них тоже полагались чеки, а работать на сирийцев было нельзя.

Кабинет был небольшой, какой-то странной формы, угловой. Стол, стулья, сейф, портрет Соломенцева, вся такая парафеналия. Кондиционер громогласно жаловался на свою судьбу, но все же наполнял помещение какой-никакой прохладой…

– Ты откуда, друг мой любезный? – спросил полковник – документы давай…

Сдерживая гнев, Николай протянул документы.

– Ага… по десятой линии…

– Да.

– А что… без назначения?

Николай пожал плечами.

– Что дали.

– Ты кто по ВУС у нас?

– Сто семь восемьсот сорок семь[28].

Полковник моментально посерьезнел.

– Ого! Оттуда что ли?

– Это откуда?

Полковник вздохнул.

– Ты мне характер свой тут не показывай, рэмбо. Я два года в Кандагаре отпахал, повозил вашего брата.

Вертолетчик, видать. Николай потеплел душой: братишка. Категория «братишка» появилась совсем недавно, это были те, кто отслужил в Афганистане. Озлобленные, опаленные войной, часто брошенные женщинами, отвергнутые обществом, они не доверяли никому и ничему. Только своим, тем, кто был рядом, когда они умирали. А вертолетчик – для спецназа категория особая, зачастую от вертолетчиков зависело – обойдутся малой кровью или погибнет вся группа.

– Извините, товарищ полковник…

– Да чего там… – полковник достал какой-то гроссбух – приехал, так приехал. Добро пожаловать. Видимо, направление на тебя спецсвязью придет.

– Может быть…

– Гэвеэса нет сейчас… и завтра не будет, поэтому, представлять тебя пока некому. И начфин уже уехал. Давай так, я тебя приму, с чем надо ознакомлю, завтра аттестат в финчасть сдашь. И смотри, чтобы не нагрели – а то желающие за день твои чеки в карман положить тут найдутся! Ты уже заселился?

– Никак нет, тащ полковник.

– Поедешь со мной. Места есть, заселим, а потом уже порешаем, честь по чести. Хоп?

– Хоп,[29] – повеселел Николай – тащ, полковник, а гэвээс где? На израильской границе?

Полковник скривился.