Стальной десерт

– Типун вам на язык, Владимир Николаевич! – с чувством произнес Геннадий.

– Да кто ж свое будущее знает? – Щербаков усмехнулся. – Ладно, идите, а то меня люди ждут.

Безмерно удивленный Гуров и Смирнов, косо поглядывавший на него, вышли из кабинета в приемную. Там как раз дожидались утренней планерки заместители Щербакова и начальники управлений, в том числе и Орлов. Но если все прочие смотрели на Гурова с ужасом или злорадством, то в глазах Петра Николаевича читалась неизбывная тоска. Он словно хотел сказать: «И за какие грехи бог наградил меня дружбой с Левой?»

Гуров ответил ему невинным взглядом. Он отдал секретарше документы, объяснил, что нужно сделать, и вместе с Геннадием вышел в коридор.

Люди, ожидавшие в приемной, потянулись в кабинет начальника главка.

Щербаков все еще пребывал под впечатлением от разговора с Гуровым.

Он никак не мог успокоиться и постоянно тихонько повторял:

– Ну и стервец! Наглец!

Естественно, все это слышали, когда рассаживались за столом для заседаний. В кабинете начальства у каждого подчиненного ушки должны быть на макушке, иначе не выживешь. Теперь народ затаил дыхание и сладострастно предвкушал, что сейчас над Гуровым разразится такая буря, что от него и следа не останется.

– Петр Николаевич! – обратился Щербаков к Орлову. – Поделись секретом, скажи, как ты вообще можешь с Гуровым работать?

– Привык, – с кротостью великомученика во взоре ответил тот и пожал плечами.

– И что? Он у тебя в кабинете тоже такие спектакли закатывает? – с интересом спросил Владимир Николаевич.

– Это вы еще с Крячко не сталкивались, – со вздохом проговорил Орлов.

– А тот, значит, еще хлеще? – спросил Щербаков и увидел, как Петр Николаевич обреченно покивал. – Да! Славная троица подобралась. Все друг за друга горой. Насмерть стоят! Кстати, я тут личное дело Гурова посмотрел. Оно от благодарностей распухло так, что хоть второй том заводи. Почему его еще к генералу не представили?

– Он не хочет, – тихо ответил Орлов.

– Не понял? – сказал Владимир Николаевич, подумав, что ослышался.

– Полковник Гуров не хочет быть генералом, – уже громче повторил Петр.

– Первый раз в жизни такого человека встречаю, – заявил Щербаков. – И почему?

– А его все устраивает, – объяснил Орлов. – Он говорит, что сейчас отвечает только за себя, свои удачи и промахи, а если станет генералом, ему придется работать за подчиненных или постоянно перепроверять все за ними, а потом еще за чужие ошибки на ковре отдуваться. Мы его несколько раз хотели представить, а он тут же заявлял, что тогда лучше в отставку уйдет.

– Не лишено логики, – вынужден был согласиться Владимир Николаевич. – Он мне сейчас заявил, что в отставку собирается, так ты ему скажи, чтобы даже не мечтал. Я рапорт не подпишу. Мне такие люди самому нужны. Да, он наглец и стервец! Гонору выше крыши. Самомнение зашкаливает. Но профессионал! За одни только сутки много чего сделал. А что характер у него дерьмовый, так мы все не подарок. Предупреждаю: если у кого-то на Гурова зуб вырос, то не ждите, когда я его вырву, а удаляйте сами. Не так больно будет. А если он напортачит, то я ему сам холку намылю! Да так, что мало не покажется! И вот еще что. Ты, Петр Николаевич, меня извини. Обидел я тебя вчера. Сказал сгоряча, не подумав, так ты не держи на меня зла.

– С кем не бывает, Владимир Николаевич. – Орлов махнул рукой. – Проехали.

– Ну, раз так, то давайте по делу, – предложил Щербаков, и планерка началась.

– Так это ты позвонил Щербакову, когда узнал о нападении на Осипова, а он на все кнопки нажал, чтобы того в Бурденко отвезли? – спросил Гуров у Смирнова по дороге в свой кабинет.

Тот кивнул, и Лев Иванович осведомился:

– Значит, вы с ним родственники, да?

– Нет, – ответил Геннадий.

– Как же так? Он же сам сказал… – начал сыщик, но Смирнов перебил его:

– Господин полковник, у меня со слухом все в порядке и с памятью тоже. Владимир Николаевич ясно сказал, чтобы я ответил на все ваши вопросы, но только в рамках данного дела. А этот момент к нему никак не относится.

– Господи! Какие тайны мадридского двора! – Гуров для вида усмехнулся, а на самом деле здорово разозлился: какой-то сопляк будет ему нотации читать!

Дальше они шагали молча, и, когда вошли в кабинет, оказалось, что Крячко уже там. Увидев Геннадия, он удивился, посмотрел на Гурова, потом пожал плечами и поздоровался.

Сыщик просто кивнул, а Смирнов пожал Крячко руку и по-свойски ответил:

– И вам не хворать, Станислав Васильевич!

«Это когда же они подружиться успели?» – не без зависти подумал Гуров, который тяжело сходился с новыми людьми.

Но долго размышлять на эту тему ему не пришлось, потому что Геннадий заявил:

– Давайте сразу по делу, а то у меня на сегодня столько всего намечено, что дай бог к вечеру успеть все сделать.

– Кажется, Щербаков ясно сказал, чтобы без самодеятельности, – напомнил Гуров. – Или у тебя, Гена, память избирательная, и ты помнишь только то, что хочешь?