Стальной оратор, дремлющий в кобуре. Что происходило в России в 1917 году

Почему роман Мариэтты Шагинян вызвал такое неприятие? Ответ в постановлении президиума Союза советских писателей, которому поручили разобраться с автором: «Шагинян дает искаженное представление о национальном лице

Ленина, величайшего пролетарского революционера, гения человечества, выдвинутого русским народом и являющегося его национальной гордостью».

Иначе говоря, вождь России Ленин мог быть только русским. Говорить о том, что у Ленина могли быть нерусские предки, запрещалось. Кстати, предположение Мариэтты Шагинян о родственниках-калмыках не подтвердилось. Отец Владимира Ильича был русским человеком. Николай Васильевич Ульянов, как и его предки, был крепостным крестьянином, которого помещик отпустил на оброк. К нему у тех, кто озабочен чистотой крови, претензий нет. Все претензии к матери Ленина, Марии Ульяновой.

Писатель Владимир Солоухин считал, что не случайно Мария Александровна «натаскивала своих детей на революционную деятельность, на ненависть к Российской империи и – в дальнейшем – на уничтожение ее». Для Солоухина причина ненависти к России матери вождя очевидна: «Если Анна Ивановна была шведкой, в матери Ленина по пятьдесят процентов еврейской и шведской крови. Если же Анна Ивановна была шведкой еврейской, то Мария Александровна, получается, чистокровная, стопроцентная еврейка».

В реальности бабушка Ленина имела немецкие и шведские корни. Хотя какое это имеет значение? Процент еврейской крови интересовал только нацистов. Сам Владимир Ильич не подозревал о своих нерусских предках. В старой России не занимались расовыми изысканиями, не вычисляли процент «чужой» крови. Значение имели религиозные различия. Принявшего православие считали русским человеком.

У Ленина были прогерманские симпатии, но скорее не политического свойства. Врачи, инженеры, коммерсанты ценились в основном немецкие – таковы были российские традиции. В феврале 1922 года Владимир Ильич писал своему заместителю в правительстве Льву Каменеву: «По-моему, надо не только проповедовать: «учись у немцев, паршивая российская коммунистическая обломовщина!», но и брать в учителя немцев. Иначе – одни слова».

В наше время в его словах находят нарочитое пренебрежение русским народом и ставят это Ленину в вину. Но надо знать ленинскую манеру выражаться – резкую и безжалостно-язвительную даже в отношении близких и соратников. Он легко обижал и отдельных людей, и целые партии, сословия и народы.

К тому же Владимир Ильич понимал патриотизм в том смысле, который сформулировал университетский профессор Максим Ковалевский, депутат 1-й Государственной думы: «Он относился к нашим слабостям и недостаткам с той горячностью, с тем необузданным желанием вырвать их с корнем, какого не вызывали в нем общественные недуги и недостатки других стран и народов».

Большевики вовсе не были первыми, кого обвиняли в шпионаже и измене. В работе на немцев в семнадцатом году обвиняли решительно всех. Что же нам думать? Либо и в самом деле все в России – от императорской семьи до руководства большевиков – были куплены немцами, что трудно предположить хотя бы в силу бедственного положения германского бюджета, либо – что ближе к истине – немецкие деньги не имели никакого отношения к событиям семнадцатого года.

Генерал Константин Иванович Глобачев, последний начальник Петроградского охранного отделения, писал уже будучи в эмиграции: «Многие задают вопрос: правда ли, что Германия принимала участие в подготовке Февральской революции 1917 года. Я утверждаю: для Германии русская революция явилась неожиданным счастливым сюрпризом. Русская Февральская революция была созданием русских рук».

Не стоит приписывать иностранным разведкам успехи, которых они не добивались. И предполагать, будто даже армия шпионов способна изменить историческую судьбу огромной страны. Но сегодня многие все равно уверены в том, что Ленин совершил Октябрьскую революцию на немецкие деньги. Есть ли у этой версии какие-то основания?

Пломбированный вагон

Вечером того апрельского дня 1917 года особый поезд, проделавший большой путь через разорванную войной Европу, прибыл на Финляндский вокзал в Петрограде. Началась Пасхальная неделя. Газеты не выходили, заводы не работали. Но революционный город устроил пассажирам, прибывшим из далекой заграницы, торжественную встречу.

Надежда Константиновна Крупская вспоминала, что ее муж этого совершенно не ожидал. Накануне с финско-шведской границы он телеграфировал сестрам, чтобы не забыли встретить и заодно оповестили товарищей по партии: «Приезжаем понедельник ночью. Сообщите «Правде».

Владимир Ильич Ленин не предполагал, что его ждут. Вообще не знал, как его примут. Он не был на родине десять лет. Все эти годы на чужбине он оставался всего лишь лидером небольшой эмигрантской группы. Плохо представлял себе, что творится в России после Февральской революции. Потому они с женой были потрясены приемом.