Стальной остров

Подлетел к входу в коридор, выглянул, уже зная, что увидит. И не ошибся. Твари уже почти добрались до него, темными пятнами крались внутри прохода, изредка попадая на свет и поблескивая всеми своими наростами, жилами-шлангами, масками и готовыми к битве когтями. Три из пяти, оставшаяся пара топталась на входе, переговариваясь с товарищами перекатывающимся рыком, эхом разбегавшимся по коридору.

Так не пойдет. Совсем не пойдет.

Первая добралась до середины, замерла, почти уткнувшись мордой в пол. Чего это она? Да, точно, там же кровь, смешавшаяся кровь Деда и погибшего ублюдка-разведчика, проникшего на остров и станцию. Нюхает, никак родного учуяла, поплачет, может? О, угадал…

Тварь, подняв харю, украшенную по самому верху перевернутым моржовым черепом, торчащим вверх бивнями точь-в-точь как рогами, глухо заворчала. Когтями, с хрустом и визгом металлического пола, скребанула по кровавому льду, поднесла на вытянутой лапе-ладони догнавшим. Заухала, выдавая почти человеческие нотки, сжала пальцы, раскрошив лед, брызнувший в стороны. Чего оставшиеся на входе не идут?

За спиной, все же угомонившись, Семецкий взвыл в последний раз. Твари повернули свои рожи, всматриваясь и уставившись на Макара. А тот, охнув, замер. Первая, рогатая, рыкнула, с места скакнула вперед, начиная ускоряться. Пора, что ли? А те две?!

Макар вскочил, так, чтобы точно увидели, заорал что-то дикое, непонятное, зовущее и вызывающее на бой, матюг за матюгом, надеясь и веря в свою глупую выходку. А она сработала. Последние охотники оказались внутри, разгоняясь и прыгая, отталкиваясь по-обезьяньи от стен.

– Давай!

Макар смотрел на первую, считал метры в голове.

– Давай!

А сам, за спиной, потянул за кольца, надеясь, что зажимает чеку сильно, у каждой гранаты.

– Давай!

Десять метров? До двух последних двадцать. Пора!

Металлические яйца закрутились, одно по полу, другое в воздухе. Первая тварь, то ли зная, что это, то ли инстинктивно, чуть затормозила, сбилась с шага, споткнулась. Соседняя наткнулась, зацепила и повалилась сама, толкнув рогатого в плечо. Макар отступил, присел, зажимая уши.

Шарахнуло, загудело освобожденной мощью разлетающихся рубашек, застучавших осколками по стенам. Коридор резко выдохнул облако сгоревшей взрывчатки, пахнул острой резью, ударившей в нос.

Макар, вскочив, побежал к проходу, ведущему к катеру. Оглядываться не хотелось, но стоило, с такой-то живучестью этих уродов. Никого? Никого.

Он добежал до двери, перекинул ногу через комингс, и тут что-то ударило в спину, пронзив насквозь ледяными брызгами адреналина. Да ладно? Не может же быть! Макар оглянулся еще раз в оседавшее серо-белое облако разбросанных взрывом наледи, пыли и все еще оседавшего дыма. И едва успел пригнуться, видя, как в него выстрелило оттуда, из глубины, что-то длинное и темное.

Звонко чпокнул металл над головой, загудел, успокаиваясь. Прямо в стене, почти рядом с головой, торчал выгнутый острый… шип, коготь? Темное тело вырвалось из оседающей мглы, ринулось за ним, на ходу разбрызгивая темное, рвущееся наружу. А дверь вдруг заклинило.

Бежать, снова бежать! Макар несся вперед, лихорадочно соображая – как он сможет остановить эту сволочь, если та доберется? Чем? Он знал, как и всегда, выжигая заразу, ему мог помочь только огонь. Но не один фонарик, фига. Быстрее, быстрее!

Перевернул на бегу несколько пустых ящиков, через пять секунд загрохотавших, отшвыриваемых в сторону тварью. Не перепрыгнула, не пошла по стене или потолку? Хорошо, слабеет, гранаты помогли, пусть и оставили одну в живых. Макар, добежав до поворота, выводящего на прямой участок к крайнему модулю, выходящему к берегу, развернулся, качнувшись в сторону.

Правильно сделал… Металл тут же взвыл, получив еще одну острую дрянь, то ли выдранную из себя и брошенную, то ли выстреленную, как из оружия. Макар ответил, подловив немного неуклюжего от ран противника, метнул копье, любимое, самолично сделанное и заостренное.

Попал! Пусть не в корпус, пусть куда-то в плечо, но попал!

Тварь закрутило, откидывая вбок. А Макар поднажал, стараясь ускориться и успеть до трех бочек, так и не выкаченных к роверу, когда близнецы грузили топливо для катера. Быстрее, сейчас очухается, ну! А где ровер?

Макар успел, и порадовался, видя пусть еле-еле, но горящий дежурный фонарь на стене. Опрокинул первую бочку, ударил подхваченным в последнюю минуту в столовой топором, прорубая дырку, затем вторую бочку, третью. И покатил одну вперед, подхватил, оставляя блестящий след.

Тварь вылетела, когда он снимал, бережно и стараясь не потушить, фонарь. Макар, сплюнув, накинул капюшон парки, боясь спалить волосы. Хотя тут бы самому не сгореть. И грохнул его прямо в натекший керосин, развернулся и побежал. Но не сумел добраться к выходу раньше, чем полыхнуло.

В трубе коридора, открытого со всех сторон, воющий ветер чувствовал себя как дома, создав самую настоящую аэродинамическую трубу. И кислорода в ней хватило, да так, что жар полыхнул куда сильнее, чем ожидал Макар.