Стальной пляж

Дело в том, что на этот раз я решила начать повествование с того, с чего ему, по логике, полагалось бы начинаться первые два раза: с двух моих попыток самоубийства. И мне было немного легче рассказать об этом человеку, которого я как следует не знала — но всё равно трудно. Я была благодарна Лиз, что она до самого конца не проронила ни слова. Не думаю, что смогла бы вынести в тот момент хоть одно из её невероятных колоритных словечек.

После того как я закончила, она ещё несколько минут хранила молчание. И на меня, как и раньше, снизошёл один из редких моментов душевного покоя, в благодарность за облегчение души.

Лиз не так любит жестикулировать, как итальянцы, но и ей нравится размахивать руками во время разговора. В скафандре невозможность следовать этой привычке удручает. Столь многие жесты и нервные движения включают прикосновение к голове или телу, а скафандр не даёт до них дотянуться. Лиз выглядела так, будто мечтала прикусить сгиб пальца или потереть лоб. Наконец, обернулась и скосила на меня подозрительный взгляд:

— Зачем ты пришла ко мне?

— Я не ждала от тебя решения моих проблем, если ты это имеешь в виду.

— Ты правильно поняла. Ты достаточно сильно мне нравишься, Хилди, но, если честно, мне всё равно, убьёшь ли ты себя. Если хочешь убить, убей. Но не думаю, что мне понравилось бы, попытайся ты использовать для этого меня.

— Извини, что заставила тебя подозревать подобное, но мне даже в голову не приходило сделать это. И я до сих пор не уверена, рассчитываю ли на это даже подсознательно.

— Ладно, не важно, всё в порядке.

— А слышала я о тебе вот что, — заговорила я, стараясь изложить мысль поделикатней, — мол, если нужно достать кое-что, о чём известно, что оно не вполне законно, то за этим можно обратиться к Лиз.

— Так ты это слышала, да? — выпалила она, показав зубы, но отнюдь не в улыбке.

Она выглядела очень опасной — и была опасна. Как же легко ей подстроить несчастный случай здесь, в пустынном месте, и как бессильна я ей помешать… Но угрожающий вид она приняла лишь на долю секунды, и вскоре на её лицо вернулось обычное приветливое выражение. Она пожала плечами:

— Тебе всё верно сказали. Я думала, мы идём сюда именно за этим — провернуть одно дельце. Но после того, что ты только что рассказала, я тебе не продам.

— Я рассуждала следующим образом, — начала я, недоумевая, чем таким она торгует, — если ты привыкла проворачивать незаконные сделки, заниматься чем-либо, о чём не слышит ГК, то у тебя должны быть способы скрывать свои действия.

— А, теперь поняла. Разумеется. И это — один из них.

Лиз медленно покачала головой и в раздумье описала небольшой кружок.

— Вот что я скажу тебе, Хилди. Мне доводилось видеть родео, трёхголового человека и то, как утка пердит под водой, но это — самая безумная вещь, с которой я когда-либо сталкивалась. Это меняет все правила.

— Ты о чём?

— О куче всего. Я никогда не слышала о том, что память можно обмануть. Попробую разузнать побольше, когда вернёмся. Говоришь, это не секрет?

— Так сказал ГК, и мой друг тоже слышал о подобном методе.

— Ну-уу… впрочем, не это нам на самом деле важно. Это непотребство, но я не знаю, что могу с этим поделать, и не думаю, что это на самом деле меня касается. Во всяком случае, надеюсь, что нет. Но то, что ты рассказала о том, как ГК спас тебя, когда ты пыталась покончить с собой в собственном доме… Есть одна вещь, главным образом благодаря которой я до сих пор разгуливаю на свободе. Мы, торговцы, называем её Четвёртой Поправкой. Это серия компьютерных программ, которая…

— Я слышала это название.

— Так вот. Которая занимается розыском и накладывает аресты. Это всемогущий и всепроникающий компьютер, который, если мы предоставим ему свободу действий, превратит Большого Брата в подобие моей незамужней тётушки Вики, которая подслушивает под дверьми спален, прислонив к двери чашку и прижавшись к ней ухом. Сопоставь это с тем фактом, что каждому есть что скрывать, у каждого есть нечто, о чём лучше бы никому другому не знать, даже если в этом нет ничего незаконного. У каждого есть милое маленькое право на частную жизнь. Думаю, нас спасло то, что людям, писавшим законы, тоже было что скрывать, как и нам, всем остальным. Так вот, мы в нашем… кхм… "преступном подполье" делаем вот что: избавляемся от лишних глаз и ушей в наших собственных домах — и прямо там занимаемся своими делишками. Мы знаем, что ГК подслушивает и подсматривает, но не та его часть, которая распечатывает ордера на арест и стучится в двери.

— И это срабатывает?

— До сих пор срабатывало. Если вдуматься, это звучит неправдоподобно, но я большую часть жизни ввязывалась в неприятности и выпутывалась из них с помощью именно этого метода… главным образом связывая ГК его же собственным словом, раз уж ты сейчас об этом упомянула.

— Звучит рискованно…