Стальной пляж

Эта местность настолько выбивалась из времени и реальности, что остров Скарпа с ней ни в какое сравнение не шел. Солнце по-прежнему висело в зените. Я подобрала горсть песка и пристально разглядела, и увидела столько же мелких деталей, сколько в воображаемом песке из моего годичного мысленного приключения. Разве что запах был другим. Это был речной песок, а не крупицы белого коралла, и вода была пресной, а не соленой, и жил в ней другой набор бактерий. Вода была теплее, чем волны Тихого океана. Черт побери, а в Орегоне, в нижних сороковых широтах, оказывается, довольно жарко! Возможно, это издержки строительства. Мы с Фоксом весь день обливались потом. Я слизнула соленые капельки с его тела, и вкус мне понравился. Не столько пота, сколько кожи, на которой он выступил.

Обстановка не могла бы сложиться благоприятнее, даже если бы я ее выбирала сама. Послушай, Фокс, это место напоминает мне о странном приключеньице, что случилось со мной однажды примерно неделю назад, между 15:30.0002 пополудни и, скажем, 15:30.0009. Не правда ли, забавно, как быстро летит время, когда развлекаешься?..

Итак, я произнесла нечто вроде этого, только менее загадочное, и постепенно выложила ему всю историю. Вплоть до самой развязки, на которой и заткнулась.

В отличие от Калли, Фокс не полез за словом в карман:

— Разумеется, я слышал об этом методе. И мог бы удивиться, почему ты ничего не слышала, но догадываюсь: ты по-прежнему сторонишься новых технологий.

— Они не слишком-то касаются моей работы. Или моей жизни.

— Это ты раньше так думала. А теперь, похоже, касаются больше.

— Вот так подарочек! Раньше технологии никогда не набрасывались на меня и не вонзали зубы.

— Как раз это и кажется мне самым невероятным. То, что ты описываешь, — радикальное лечение психических расстройств. Представить себе не могу, что ГК применил его к тебе без твоего согласия… разве что с тобой что-то серьезно не в порядке.

Он не задал вопрос впрямую, но фраза повисла в воздухе, и я снова промолчала. Прошу отметить беспристрастие и прямоту Фокса: его не остановила такая мелочь, как мое очевидное унижение.

— Так что с тобой? — вопросил он с простодушием трехлетнего ребенка.

— Меня сильно накажут, если я тут намусорю? — вместо ответа поинтересовалась я.

— Валяй. Весь этот участок будет переделан, прежде чем толпам народа будет позволено следить здесь грязными ногами.

Я стащила испорченное платье, свернула его так туго, как только могла, и швырнула в воду. Оно надулось пузырем и упало в неторопливый поток. На наших глазах оно проплыло немного ниже по течению, намокло и пошло ко дну. Фокс сказал, что можно отойти от острова на сотню метров, а вода все так и будет не глубже, чем по колено. А потом глубина резко увеличивается. Мы подошли к тому месту, выше по течению, где остров заканчивался, и остановились на самом краю песчаного языка. Течение медленно, дюйм за дюймом, подталкивало платье. Я судорожно вздохнула и почувствовала, как по щеке катится слеза.

— Если бы я знал, что ты так привязана к этому платью, ни за что бы не порвал его, — виновато произнес Фокс.

Я взглянула на него, он вытер слезинку пальцем и слизнул ее. Я слабо улыбнулась, ступила в воду и побрела вверх по течению. Было слышно, как он идет за мной.

Уверена, частично в случившемся виноват гормональный шок. Я не слишком часто плачу, и в женском образе не больше, чем в мужском. Возможно, перемена пола освободила меня от внутренних пут, и все получилось, как надо. Для слез просто пришло время. И пора было признаться, какой страх нагоняла на меня вся эта история.

Я уселась в теплую воду, такую мелкую, что она не покрыла моих ног, и принялась разгребать песок по обе стороны от себя.

— Кажется, я раз за разом пытаюсь убить себя, — вырвалось у меня.

Фокс стоял позади меня. Я повернулась взглянуть на него и вытерла еще одну слезинку. Боже, как он красив… Мне захотелось прижаться к нему, снова возбудить его языком, склонить на это водяное ложе и заставить двигаться во мне в такт медленному нежному ритму течения. Было ли это жизнеутверждающей потребностью или предсмертным желанием? Плыла ли я по реке жизни или же подсознательно стремилась представить себя частью того мусора, что все речные потоки испокон веков смывают в море? В конце этой реки не было никакого моря — всего лишь глубокий соленый водоем, питомник лососей. Скоро уже этих сильных рыб выпустят сюда, и они двинутся, борясь с течением, вверх к истоку реки, чтобы там погибнуть. А небо, по которому солнце прокатится на запад и умрет, — не более чем раскрашенный задник сцены. Но подходят ли для здешних мест речевые обороты старушки Земли?..

Это солнце, эта река, этот остров и мы — все это просто обязано быть жизнеутверждающим. Я не устала от жизни и очень боялась умереть. Поток по-прежнему катит свои воды, не правда ли? Не в этом ли вся суть жизни?