Стальной подснежник

Он понимал это так явно, словно был магом, умеющим читать мысли, но на самом деле Эйнар просто повидал таких душевных уродов. Наслаждающихся чужой болью и смертью, смакующих ее, как лучшее лакомство. И как озарение вспыхнула еще одна мысль: ублюдок был слишком смел и непрост для обычного разбойника, чудом ускользнувшего от правосудия. А убийство коменданта крепости — отличное начало не только новой жизни, но и разбойничьей славы. Места здесь глухие, гарнизон окажется без головы, а гарвийцы будут насмерть повязаны участием в бунте и тройным убийством.

Толпа снова качнулась вперед…

— На всякого волка, значит, стрела найдется? — холодно уточнил-напомнил Эйнар.

Мерзавец успел все понять. И даже отшатнуться. Но он сам сократил расстояние на этот предпоследний шаг, а последний сделал Эйнар. И в этот раз смягчать удар не стал. Его кулак в перчатке толстой кожи с железными пластинами врезался в челюсть горца — там хрустнуло, глаза мерзавца закатились, но он не упал. Так и остался стоять, с удивлением глядя на рукоять тяжелого охотничьего ножа, торчащего у него из груди. Левой рукой Эйнар владел ничуть не хуже, чем правой.

Выдернув нож, Эйнар шагнул назад и, не удостоив медленно завалившееся ему под ноги тело даже взглядом, рявкнул глухо ахнувшей толпе:

— Стоять на месте! Бунтовать р-р-решили! Закон один для всех! И закон здесь — я! Солдаты уже едут из крепости. Увижу кого-то возле хижины — пеняйте на себя! Серая гниль, может, и помилует, а я — нет. Если в деревне есть больные, пусть новый староста придет, когда привезут целителя. А сейчас — р-р-разойтись по домам!

Миг, другой, третий толпа молчала, потом ее словно окутало облако шепота, всхлипнули женщины, какая-то заревела навзрыд. Но хребет бунта уже был сломлен смертью предводителя, и медленно, будто страшась повернуться к Эйнару спиной, люди начали расходиться. На него смотрели с ненавистью и ужасом, он расслышал несколько проклятий, сказанных шепотом на местном говоре, но люди уходили.

Эйнар смотрел им вслед, чувствуя, как разжимается стиснувшая внутренности когтистая лапа. Воздух вдруг стал упоительно свежим и вкусным, и Эйнар дышал им жадно, словно пил родниковую воду. Ругнулся Дик, звякнув чем-то, но сил посмотреть в его сторону не было.

Вместо этого Эйнар глянул на тело у ног. Наклонился, тщательно вытер нож о шерстяную куртку убитого, прежде чем убрать в ножны. И немного отдышался, прежде чем повернуться к хижине, на пороге которой стояла его жена. Женщина, ради которой он сегодня убил двоих и вовсе не считал это дорогой ценой за ее жизнь и безопасность.

Глава 26 НА ПОРОГЕ

Благие боги, как же Ло было стыдно! Щеки пылали, будто она умылась ледяной водой, и даже уши, кажется, загорелись от смущения. Струсила, наговорила глупостей… А потом и вовсе отмолчалась за чужой спиной, потому что ровным счетом ничего не могла сделать. Магичка без магии, аристократка без свиты… Конечно, она и прежде видела крестьян! Но в родовом поместье Ревенгаров они были почтительны и услужливы, а во время войны — мрачны и покорны. И, уж конечно, трепетали перед магами. Никогда Ло в голову не приходило считать какую-то деревенщину опасной.

Беспомощность — вот что она испытывала сейчас, глядя на угрюмую человеческую массу, в которой даже отдельные лица с трудом различала, не считая их предводителя. Грязные, заросшие бородами и длинными волосами, испуганные и злые… Ло содрогнулась, представив, что смотрела бы им в лицо напрямую, а не из-за широкой спины капитана Рольфсона. Потому что сейчас она была беспомощной, но не беззащитной — огромная разница, оказывается!

А потом горцы ушли, и капитан повернулся к ней. Все такой же бесстрастный и только слегка хмурый, будто и не сделал ничего особенного. Подумаешь, разогнал стаю озверелого шакалья! Волкодаву этим и гордиться как-то непристойно. Ло вспомнила утреннюю сцену с мальчишкой и солдатом, когда Рольфсон внешне так же легко управился с судом, терпеливо и спокойно разобравшись, кого наказать, а кого наградить. Теперь она лучше понимала основную черту характера капитана: он был начисто лишен позерства и самовлюбленности, даже когда вершил чужие судьбы. Редкое качество… Наверное, он и командование над крепостью принял так же — просто потому, что никого более подходящего рядом не было, а уклониться от ответственности Рольфсон не мог. Ло невольно восхитилась его самообладанием и принципами, которым могли бы позавидовать многие известные ей аристократы.

— Прошу прощения, — буркнул капитан, покосившись на труп у своих ног. — Не следовало вам этого видеть.

Он что, думает, это первый убитый в ее жизни?! Но тут же Ло устыдилась, чувствуя себя не к месту капризной и раздражительной. Ведь Маркус точно так же оберегал ее от грязи войны, насколько мог. Мужчины всегда такие мужчины…

— Еще одни старые счеты? — уточнила она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно.

— Те же самые, — досадливо дернул Рольфсон уголком рта. — Перевальные. Странно все это… Вы не замерзли?