Стальной подснежник

— Вот и отлично, — подытожил король. — Полагаю, как бы ни решились ваши семейные дела, юным Ставорам следует жить в столице, где лорд Бастельеро сможет быть наставником князя Владислава, а вы, миледи, позаботитесь о княжне Ирине. Я сегодня же отбываю в Дорвенну, а от вас жду решения касательно брака не позже, чем через неделю. Передайте его с лордом Бастельеро, который вернется порталом, после чего дождитесь нового коменданта и отправляйтесь в Дорвенну вместе с леди Мэрли и воспитанниками. Милорд Ревенгар, можете взять из крепости любое количество людей, какое посчитаете нужным для охраны, а лорд Бастельеро оплатит все расходы за счет короны. Милорды, миледи, я вас больше не задерживаю.

Капитан и Маркус поклонились, юный князь последовал их примеру, после чего все трое вышли.

— Благодарю за все, ваше величество! — с восхищенной яростью выдохнула Ло и с изумлением увидела, что король усмехнулся ей и склонил голову в ответ.

* * *

Три дня после отбытия его величества Эйнар провел как в тумане. Занимался делами крепости, потом съездил в город, где расплатился по мелким долгам и заказал для крепости всякой праздничной всячины к дню Зимнего Солнцестояния. Деньги отдал вперед, в кои-то веки не рассчитывая каждую крону: пусть люди вспомнят его добром, если что.

И, конечно, все три дня он опять думал. Сбежать от мыслей в повседневные заботы не получалось — сколько там тех забот в налаженной жизни, да и решать следовало в любом случае. Как всегда, самому. Тибо и Лестер глядели сочувственно, но с советами не лезли, зная, что Эйнару сначала нужно перемолоть все на жерновах головы и сердца, как говорят в Вольфгарде. А за разговором, если нужно будет, он сам придет. Леди тоже молчала. Встречаясь с ней за столом или в коридоре, Эйнар ловил спокойный испытующий взгляд, но не услышал ни одного вопроса и был за это благодарен.

Как ни странно, меньше всего хлопот доставлял некромант. Его светлость Бастельеро вел себя как отменно учтивый гость, не требующий хозяйского внимания сверх необходимого. Съездил с Малкольмом на охоту, привезя дикую козу, перетискал и перегладил ошалевших от такого вольного обращения волкодавов, а потом и вовсе устроился в лазарете, часами играя с Тибо и Лестером в шахматы. Но Эйнар понимал, что Бастельеро тоже ждет, и срок, отпущенный им с леди для решения, недолог.

А он все никак не мог прыгнуть с обрыва. При мысли, что Лавиния уедет в столицу навсегда, к горлу подступала такая злая горькая тоска, что дыхание перехватывало. Но думать следовало не о том, чего хочется ему, а о том, что будет лучше для нее. В том, что она вернет себе магию, он не сомневался. С ее-то упорством и силой духа? Непременно вернет. И снова займет место, положенное ей по праву рождения и заслугам. А вот найдется ли рядом с ней место для Эйнара?

Прав был проклятый ярл, тысячу раз прав, говоря, что капитан Рольфсон, дубина невийская, не годится в мужья аристократке, но что делать, если быть просто верным псом ему мало? Если в глазах темнеет от быстрого взгляда из-под светлых ресниц, от легких шагов и мимолетного отблеска мягких белых волос со стальным отливом седины. Если хочется обнять, прижимая крепко, но бережно, как пойманную птицу, чтобы не сломать крылья, но и не отпустить… А птица хочет воли, и зачем ей навязанные королем и случаем объятия?

К вечеру третьего дня Эйнара занесло к злосчастной восточной башне — зачем, он и сам не знал. Будто в Драконьем Зубе не было мест поуютнее, чтобы сесть с бутылкой вина и окончательно все обдумать. Однако ноги сами вышли к холодной сумрачной громаде, где после той клятой ночи и днем-то задерживаться не хотелось, а уж сейчас, когда тени ползли из каждого угла…

Толкнув скрипнувшую тяжелую дверь, он поначалу подумал, что это она отозвалась таким протяжным заливистым стоном. Потом — что или память играет злую шутку, или не все призраки, разгулявшиеся здесь на прошлой неделе, убрались обратно. Может, кто-то и ускользнул втихомолку, а теперь стонет, желая упокоения? Но все оказалось куда проще и забавнее. Его светлость, увлеченно терзающий старую лютню, при появлении Эйнара поднял голову и отложил инструмент.

— Только не говорите, что я паршиво играю, — хмуро предупредил он. — Сам знаю. Потому и забрался подальше.

— Не буду, — согласился Эйнар, почему-то раздосадованный, хотя никто не мешал ему развернуться и уйти куда-нибудь еще.

Вместо этого он прошел к окну, рядом с которым Бастельеро сидел на старом, грубо сколоченном столе, и выглянул наружу. Пасмурное зимнее небо, одинокий коршун, режущий крылом серую стынь, далеко внизу — склон… Ничего нового. Бутылка во внутреннем кармане просилась наружу, но пить именно с этим человеком… С другой стороны, после того дня они и нескольких слов наедине не сказали, а поговорить, может, и стоило. Так что Эйнар решительно вытащил бутылку, поставил на стол и только тогда сообразил, что пить собирался в одиночку, а потому не взял даже стакана.