Стальной рассвет. Пески забвения

С бешено колотящимся сердцем девушка извлекла ключик, открыла ларец, достала тряпицу и развернула. Перед ней было что-то мелко натолченное зелёного цвета.

«Разве может зелье выглядеть так? — подумалось тревожно. — А почему нет? Что я знаю об этом? Ничего. Надо взять и попробовать. Но на ком?!»

Рискнула набрать немного, завернула в батистовый платочек, быстро всё убрала и положила ключик на прежнее место.

Проверить зелье решила на одной из собак, свободно гуляющих по дворцу. По какой-то причине та невзлюбила девушку и всякий раз рычала, когда им приходилось встречаться.

Порошок служанка ссыпала в надрез на куске мяса и кинула его нелюбимой псине. Та недоверчиво обнюхала его, жёлтыми злыми зрачками подозрительно глянула на девушку и не стала жрать.

«Чтоб ты сдохла!» — гневно подумала служанка.

Когда собака с независимым видом ушла, девушка забрала мясо и направилась в псарню где, улучив момент, когда псарь отвлечётся от разговора с ней и отойдёт, бросила мясо какой-то гончей. Та подхватила его на лету и проглотила.

Служанка стала ждать, но ничего не происходило. Чтобы не вызвать ненужного подозрения, пришлось сослаться на дела и пообещать зайти позже. Псарь, плотоядно и многозначительно улыбаясь, проводил её к выходу.

Спустя пару дней, до неё дошёл слух, что в псарне издохла гончая. Отчего, никто понять не может.

Зато служанка поняла всё.

Снова стало страшно, но ещё страшнее быть вышвырнутой из дворца по прихоти наместника.

Несколько дней она раздумывала и решилась.

Опять набрала зелья, а при встрече с наместником и после его старательного ублажения незаметно высыпала всё в приготовленное заранее мясное блюдо, щедро приправленное зеленью.

Минук Уулк съел с удовольствием, сидя обнажённым на кровати, не озаботившись накинуть на себя платье.

Служанка изо всех сил старалась сохранить выражение учтивости и почтения. Ей это удалось. Наместник одарил её серебряной монетой, милостиво похлопал по щеке и ушёл.

Хална с застывшей на лице маской вежливости и лёгкой полуулыбкой на припухлых красивых губах внимала своему благоверному. Серые глаза опущены долу. Причиной тому служила тщательно скрываемая графиней неприязнь к супругу. Женщина опасалась, что глаза её выдадут, и наместник сумеет всё понять. Она и место выбрала в тени, устроившись в дубовом кресле с высокой прямой резной спинкой, не позволяющей принять расслабленную позу.

На Халне было длинное белое платье с узкими рукавами, голову покрывал белый платок, оставлявший открытым лишь лицо. Лоб стягивал неширокий золотой обруч, на тонких изящных пальцах, сжимающих тёмные дубовые подлокотники, сверкали драгоценные перстни с играющими на ограненных камнях бликами пламени. Жар огня в камине не доставал до женщины и она прилагала усилия, чтобы не трястись от холода. Очень хотелось подойти, согреться, но в этом случае Минук мог увидеть её глаза, а этого не хотелось.

Он, стоя у большого камина с весело пылающим огнём, поворачивался к пламени то спиной, то боками, согреваясь от холода большой залы с высокими потолками и узкими стрельчатыми окнами с небольшими цветными квадратиками стёкол в деревянных рамах. В окна падал свет холодного зимнего солнца, а на крестовинах сквозь стёклышки просматривался нанесённый прошедшей метелью снег. Минук испытывал странный озноб, тело пронизывал не только холод большой залы, но и какой-то иной холод, от него не согревал даже жаркий огонь. Придворный лекарь ничего не смог определить и предположил, что господин занемог из-за метели, выдувающей всё тепло комнат. Подумав, Минук согласился, решив, что недуг пройдёт.

Наместник был облачён в нарядный кафтан с отложным ожерельем на воротнике, обшитым драгоценными камнями, с золотыми петлицами и кистями спереди, с кружевами на запястьях у рукавов. Отороченный мехом, застёгнутый встык на восемь петлиц столь нелепый кафтан с длинными рукавами и полами делал невысокого мужчину смешным в глазах супруги — дамы с хорошими манерами, вкусом, благородного происхождения.

Но это мало беспокоило Минука. Не так давно он узнал о тайной связи нелюбимой жены. Потом собирал воедино всё рассказанное служанкой, готовился и мысленно выстраивал предстоящую беседу. А разговор желал провести так, чтобы графиня не смогла взять верх, как это всегда случалось, особенно, если он пытался давить.

Себе он признавался, что невольно заискивает перед супругой из-за умения держаться с недоступным ему холодным достоинством. Это можно в себе развить при желании. Но настоящее оно только у впитавших его с молоком матери, полученное в наследство, как и титул.

О-о, как презирал себя Минук за неумение быть похожим на Халну! Он всегда тушевался перед её доводами, бьющими в цель, как стрела искусного лучника. Иной раз одной фразой она разрушала всё хитро задуманное.

Как заявить о её неверности? Сослаться на служанку? Бесполезно. Графиню таким доводом не возьмёшь, ещё и высмеет в ответ.